Читать «Парижские подробности, или Неуловимый Париж» онлайн - страница 53
Михаил Герман
Эшафот тогда находился ближе к тому зданию, где ныне располагается гостиница «Крийон».
На этой самой нарядной и праздничной площади Парижа, на которой, мнится, даже торопливые парижские машины вальсируют, огибая Обелиск и фонтаны, словно бы все еще звучит рев опьяненной кровью толпы.
А. Пушкин
Сумерки близились. И «солнце термидора садилось в кровавый пурпур», как писал Анатоль Франс. Шел, правда, еще только июнь – мессидор, – но все эти названия республиканского календаря, наивные и торжественные, отсчитывали дни смертей и преступлений. Прав был «русский путешественник» Николай Михайлович Карамзин, написавшей в своей проницательной книге: «…революция есть отверстый гроб для добродетели и – самого злодейства».
И снова неизбежное сплетение имен, воспоминаний, сюжетов, книг, встреч – подлинных, а чаще воображаемых.
Еще со времен революции в одном из построенных Габриелем дворцов располагается военно-морское министерство, ныне охраняемое часовыми в белых бескозырках с красными помпонами – веселая униформа французских матросов. А для меня этот особняк (первоначально склад мебели и королевского имущества, где еще находились отделанные по последней моде маленькие, по монаршим понятиям, апартаменты, королевский pied-à-terre, где Мария-Антуанетта могла остановиться, не заезжая в ветшавший Тюильри) связан вовсе не с XVIII веком, не с Марией-Антуанеттой, не с революцией, даже не с Талейраном, который в 1914 году принимал здесь русского царя Александра I.
Мои пристрастия к событиям и персонажам былого и нынешнего Парижа имеют свою иерархию ценностей, и для меня этот особняк прежде и более всего – место тягостной службы недавно вернувшегося с войны молодого Ги де Мопассана. Об этом, впрочем, позже и подробно.
Я вовсе не пишу историю, я только брожу по ее перекресткам. И право же, не всегда знаю, что ждет меня за углом.
Примерно в ту же пору, в начале 1870-х, Эдгар Дега написал знаменитейшую и вполне новаторскую картину «Площадь Согласия (Портрет виконта Лепика с дочерьми)». Ее герои – сама площадь и один из тех денди-интеллектуалов, на которых с завистью смотрел начинающий писатель из окна своей опостылевшей конторы. Художник Людовик-Наполеон Лепик – на фоне мостовой, справа ограда Тюильрийского сада; черный цилиндр, зажатый под мышкой темный сложенный зонтик, черные шапочки дочерей, обернувшихся назад, темная фигура «входящего» в картину слева прохожего и силуэт всадника вдали, едущего от морского министерства, – диковинный, «рваный», непривычный ритм, в котором можно угадать далекое тогда будущее: кино. Площадь Согласия, Конкорд, дарит встречу Мопассану и Дега, для обоих неведомую, но встреча эта сохранилась в воображении потомков и стала частью того самого «вещества Парижа», о котором я писал на первых страницах.
