Читать «Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9» онлайн - страница 32
Васіль Быкаў
— Воевай надо! Стой надо! Крепко стой надо! Будешь крепко стой — жить будешь! Не будешь крепко стой — пропадай будешь.
Он берет из-под стены автомат и выползает к орудию.
* * *
Сидя в укрытии, я снаряжаю диски. Пальцы мои плохо слушаются: патроны в пазах падают, я выколупываю их и снова ровненько укладываю. Рядом ощупывает Лукьянова Люся. Она серьезная и очень усталая. На откинутой руке Желтых тихонько тикают его часы. Стрелки показывают пять часов дня.
Люся приподнимает голову Лукьянова, отстегивает от пояса флягу и подносит ее к его иссохшим губам. Вода льется по замыленной шее, течет под воротник, Лукьянов тихо вздрагивает, царапает пальцами землю и слабо пробует встать. Запекшиеся губы его шепчут:
— Я сейчас… Сейчас…
— Не надо. Лежите. Нате, еще пейте, — ласково говорит ему Люся и наклоняет фляжку. Лукьянов пьет. Кадык на его худой шее судорожно ходит вверх-вниз. Наконец солдат поднимает посиневшие веки.
— Спасибо, — тихо говорит он. Затем беспокойно оглядывает бруствер, небо и встревоженно спрашивает: — Немцы?
— Лежите, лежите, — успокаивает его Люся. — Все хорошо. Лежите. Не надо о немцах.
Видно, это настораживает Лукьянова, глаза его сосредотачиваются, становятся зорче, он переводит взгляд на сторону убежища.
— Мы не в санчасти? Нет?
— Молчите. Нельзя вам разговаривать — хуже будет, — будто ребенку, разъясняет Люся. Лукьянов как-то спокойно опускает веки, прикусывает губы и в настороженном раздумье спрашивает:
— Кажется, я умру? Да?
— Ну что вы, — удивляется Люся, — зачем так думать? Вот отобьемся, возьмут вас в госпиталь и все будет хорошо.
— Отобьемся, — шепчет Лукьянов, кусает губы и снова пробует встать.
Люся мягко, но требовательно укладывает его на спину. Вдруг каким-то чужим, натужным голосом он сипит:
— Где мой автомат? Дайте автомат!
— Ну лежите же! Что вы такой неспокойный! — уговаривает Люся.
Я заряжаю три автоматных диска, потом ползу по ту сторону площадки в окоп, чтобы подобрать наши запасы.
Наверху, кажется, стало тише. Грохочет где-то вдали за деревней — а тут только кое-где стреляют и эхом раскатываются в небе винтовочные выстрелы. Попов из-за колеса наблюдает за полем. Я переползаю площадку и падаю в окоп, в котором одиноко сидит Кривенок. Он бросает на меня неприязненный взгляд и подтягивает под себя ноги.
— Лукьянов ожил, — говорю я. — А ты все злишься?
Кривенок прижимается к стенке и ничем не реагирует на мои слова. Это, наконец, злит и меня — нашел время показывать характер, когда тут вся наша жизнь еле держится на волоске!