Читать «Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9» онлайн - страница 31

Она постепенно превозмогает усталость, чуть-чуть ровнеет ее дыхание. И она говорит:

— Вот… Приказ принесла… Комбат сказал… расстрелять снаряды и… уходить.

Я вскакиваю, срываю с головы пилотку и бью ей о землю.

— Зачем прибежала? Что, солдат не было? Куда бежала? Куда вот теперь к чертям пробьешься?

Люся виновато молчит.

Попов, раскрыв свои узкие с будто припухшими веками глаза, какое-то время поглядывает на нее, затем зло сплевывает в песок.

— Правда говори Лозняк. Зачем бежал? Поздно бежал. Не надо бежал. Теперь что делай?

— Ладно, хлопчики. Не злитесь на меня, — вздыхает Люся. — Как-нибудь выберемся.

Она выпрямляет голову, и взгляд ее падает на наших покойников. Тревожная озабоченность мгновенно гасит усталое возбуждение на ее лице.

— Кто это?

— Панасюк из шестой роты, — мрачно говорю я. — А там Лукьянов и командир.

— Командир?

— Командыр, командыр, Луся, — вздыхая, говорит Попов. Люся страдальчески хмурится. Мы тоже умолкаем.

— А Кривенок где? — спрашивает Люся.

— Кривенок пошел, — говорит Попов.

— Куда?

— Так. Пошел одно место.

Однако Попов врать не умеет, и Люся недоверчиво смотрит на него.

— Где Задорожный? — спрашиваю я.

Люся выходит из оцепенения, вздыхает, поджимает под себя ноги, поправляет коротенькую юбчонку на исцарапанных коленках и говорит:

— Задорожный ранен. В руку. Я вот за него…

— Почему так? — хмурится Попов.

По огневой наверху откуда-то бьет очередь. Выждав, я тихонько выглядываю и вдруг хватаюсь за автомат. Через бруствер с мелким металлическим звоном падает возле станин моток немецких пулеметных лент и следом переваливается потный, перепачканный землей Кривенок. Рубаха на нем завернулась, нижняя сорочка выбилась из брюк. В его левой руке широкий эсэсовский кинжал, в правой автомат. На кинжале кровь.

— Кривенок!

Все мы — я, Попов и Люся кидаемся к нему, но очередь вынуждает нас залечь на выходе из укрытия. Кривенок, пригнувшись, заползает под орудийный щит.

— Где, зачем ходи? Почему никто не сказал? — набрасывается на него Попов. Кривенок, отдышавшись, привстает на коленях и начинает заправлять в брюки подол гимнастерки. Потом вытирает о них кинжал. На его лице какое-то мрачное безразличие к нам.

— Где был? — спрашиваю я.

Он впервые направляет на нас недружелюбный взгляд.

— А вам что? — спрашивает он и сообщает: — Вон пехота с фланга ушла.

— Как ушла? Куда ушла? — удивляется Попов.

— Не спрашивал! — отрезает Попов.

Мы оглядываемся на фланг прорванной обороны, туда, где наша траншея поднимается на покатый холм, и видим там редкие группы людей. Задние несут БТР, кто-то тащит станковый пулемет. Они переходят открытое место и по одному скрываются в лощине, что ведет в тыл. В траншее уже никого не видать.

И вот мы совсем уже одни в этом огромном поле — покинутые, отрезанные от своих, с пятью снарядами в ящике, пушкой и спасительным, но опоздавшим приказом. Уходить отсюда уже поздно и вдобавок ко всему в этой западне еще и Люся.

На лице у Попова тоска и растерянность. Я сжимаю челюсти. Люся молчит. Только Кривенок, будто давно примирившийся со всем, волоча за собой ленты, лезет в окоп. Какое-то время все мы уныло молчим, сидя в укрытии. Потом Попов говорит: