Читать «Мгновенье на ветру» онлайн - страница 163

— Ну, как я тебе нравлюсь? — вдруг спросила она задорно и кокетливо, точно девушка, собравшаяся на бал.

Ему хотелось отвернуться, закрыть глаза, хотелось плакать. Но он не отвернулся и не заплакал, он хрипло прошептал:

— Нет женщины красивее тебя.

Она смотрела на него с улыбкой. Потом в глазах проступила мольба. Волнение ее угасло. Она потянула за ленту корсажа иссохшей коричневой рукой.

— На меня страшно смотреть, я ведь знаю, — прошептала она. — Почему не сказать мне правду?

— Идем, — поспешно сказал он. — Надо торопиться, и так уже поздно. Ты ведь не хочешь здесь ночевать?

— Здесь? — В ее голосе был ужас. — Идем скорее.

Он поднял свой узел, но тут же снова положил на землю. Взглянул на Элизабет и быстро отвел глаза. Потом протянул руку к одному из бурдюков с медом и начал стряхивать с него муравьев. Она смотрела, не произнося ни слова. Он достал с могильного холма второй бурдюк, потом и остальные приношения.

Ее вдруг начал душить смех.

— Ты грабишь могилу бога. А вдруг он станет тебя преследовать, ты не боишься?

— Не станет, это все выдумки моей матери.

— Каждый раз, как мы встречаем богомола, ты делаешь большущий крюк в сторону, — напомнила она.

— Не выдумывай.

— Нет, я много раз замечала.

Он поднял свой узел и бурдюки с медом.

— Идем, — угрюмо сказал он.

И они пошли дальше навстречу свирепому солнцу, которое било в глаза. Ни он, ни она не оглянулись на груду камней и на грифов. Каждый раз, подав последнюю милостыню, судьба снова посылает им подачку; каждый раз, сказав последнее нет, они все-таки преступают свою клятву.

Она старалась привыкнуть к платью, которое било ее на ходу по худым ногам, огрубевшие руки страшились прикоснуться к тонкой скользящей ткани.

Еще пять дней, думала она. Через пять дней — ферма и люди.

А потом была ферма. Легко вообразить, как они день за днем прикованно глядели на горизонт горящими глазами, ожидая, что вот-вот появятся признаки жилья, как вельд тянулся такой же мертвый, однообразный, как рано утром далеко, за первыми невысокими отрогами гор вдруг начали собираться белые облака, как, увидев их, они забыли об усталости и свирепом солнце, как наконец приблизились к небольшому стаду коз и овец, которое паслось в зарослях низкого иссохшего кустарника, у пригорка в тени крепко спал пастух, закрыв лицо шляпой, желтели выжженные поля, стоял забор, местами сложенный из камней, местами сплетенный из веток, и во дворе — вытянутый в длину приземистый домишко с трубой и двумя подслеповатыми оконцами справа и слева от двери, чахлые деревья, куры.

Залаяли собаки. Сидящий возле дома в тени мужчина поднялся со своего плетеного стула, сдвинул на затылок широкополую шляпу, обнажив никогда не загорающий лоб, и невозмутимо смотрел, как они подходят.

Элизабет остановилась в нескольких шагах от мужчины, Адам настороженно замер возле нее. Но фермер стоял так же неподвижно, на голове шляпа, в зубах трубка. На земле возле стула осталась недопитая чашка чая без блюдца. На рубашке не хватало нескольких пуговиц, в разрезе ворота темнела волосатая грудь. Длинный костистый нос, близко посаженные серые глаза, борода, узкий, точно щель, рот, влажные губы. Возраст угадать трудно — может быть, тридцать лет, может быть, пятьдесят.