Читать «Под чужим небом» онлайн - страница 56

— Нелегкий вопрос, господин поручик, — сказал Таров после продолжительной паузы. Он говорил не спеша, всем своим видом показывая, что вопрос действительно трудный и неожиданный для него.

— Я хорошо понимал: после предательства агента Ли Хан-фу и моего ареста подполковник Тосихидэ потеряет меня и, может быть, даже усомнится в моей преданности великой Японии. По этим причинам я не мог ждать связника от военной миссии, должен был сам искать способы связи... Я предполагал, что возможна война между Японией и Советским Союзом. В таком случае я был бы полезен вам. Это и определило мое решение. Другого выхода у меня не было...

— Ну что ж, ваше объяснение выглядит убедительно, — сказал Юкава довольно спокойно, тут же строго добавил: — Но мы располагаем неопровержимыми материалами, которые говорят о том, что вы являетесь советским агентом. Расскажите, когда, кем и при каких обстоятельствах вы завербованы?

— Таких материалов нет, господин поручик, и не может быть, — твердо заявил Таров. Он знал, что это провокационный вопрос. — Советским агентом я никогда не был. Если у вас действительно есть материалы, то это либо фальшивки, либо клеветнические измышления злых людей.

Поручик Юкава подскочил, как ужаленный, и, размахивая руками перед самым лицом Тарова, орал, срываясь на визг. Он кричал, что документы достоверны и что Тарова заставят открыть правду. Ермак Дионисович стоял на своем и просил ознакомить с материалами, чтобы он мог дать необходимые пояснения. Психологическое сражение вокруг главного вопроса следствия между поручиком и Таровым продолжалось несколько дней. Ермак Дионисович победил. Юкава отступился: смягчил тон, переменил направление допроса.

— Скажите, Таров, что вы знаете о вашем сокамернике Рыжухине? — неожиданно спросил Юкава, когда допрос был закончен, и Ермак Дионисович поднялся, ожидая надзирателя.

— Рыжухин? Эмигрант, старый интеллигент, видимо, неплохой музыкант...

— Я спрашиваю не для протокола. Скорее с целью выяснения вашей проницательности, — сказал Юкава доверительно. — Каковы его политические взгляды?

— Затрудняюсь ответить, господин поручик, — сказал Таров, пожимая плечами. — Человек он скрытный, молчаливый.

— Не спрашивал ли вас Рыжухин, например, о положении на советско-германском фронте?

Этот вопрос подтвердил предположение Тарова. Он больше не сомневался: разговор в камере подслушивался. Видимо, для того и посадили его вместе с Рыжухиным, чтобы подслушать разговор и выяснить таким путем их взгляды и настроения.

— Кажется, интересовался. Я сказал, что большевики отбросили немцев от Москвы и высказал сожаление по этому поводу.

— А он?

— Не помню. Во всяком случае, ничего просоветского он не говорил... Все мое существо, господин поручик, сосредоточено на моем собственном деле, поэтому я плохо воспринимаю окружающее.

— Вы не очень откровенны, Таров, — сердито заключил Юкава и вызвал надзирателя.

Было уже за полночь. Ночные допросы сильно изнуряли, выматывал и силы. Возбужденные нервы и голодная боль в желудке отгоняли сон. В тюрьме был установлен такой порядок: ужин, так же как обед и завтрак, приносили и убирали в одно и то же время строго до минуты. Если арестованный был на допросе, он оставался голодным.