Читать «Под чужим небом» онлайн
Василий Степанович Стенькин
Василий Стенькин
Под чужим небом
Повесть
I
В Верхнеудинск Таров приехал накануне бурятского праздника белого медведя. По-бурятски — сагалган, с него по принятому в странах Востока календарю начинается счет году. В тот же день постучал в дом на Мокрослободской улице, недалеко от реки, где жил его дядя со стороны матери Илларион Карпович Бурдуков. Бурдуков принял родича с радостью и недоумением.
— Но, тала, отвечай, как на духу — каким ветром занесло к нам? — спрашивал Бурдуков, разливая по рюмкам водку.
Ермак Дионисович сразу приметил форменный мундир с погонами подъесаула на спинке стула и, оставляя вопрос без ответа, спросил:
— Служишь все?
— Время нынче такое: нельзя не служить. Хоть хрен и горький, а есть приходится...
— По нашивкам вроде интендант?
— Не забыл, выходит, казачьи различия? Молодец! Куда же мне, колченогому?
— Постарел, дядюшка, постарел. Только усы еще пышнее стали, — польстил Таров.
— Как не постареть, на шестой десяток давно перевалило... А усам что — у них служба нетрудная... Бери вон рыжики соленые... А ты как?
— Удастся — переживу смуту, не удастся — попрошусь на службу к Григорию Михайловичу Семенову. Когда-то он шибко приглашал меня, — сказал Ермак Дионисович, подлаживаясь под местный говор.
— Молодой, здоровый. Как не служить! Хочешь, замолвлю словечко?
— Замолви, если не трудно. Да, а где же тетя Пана, Дуня?
— В баню пошли да запропастились, леший бы их побрал... Придут, куда им деваться. Пей, закусывай... Гляжу на тебя — ладным парнем стал. Вот мать-то порадовалась бы! Сколько тебе?
— Двадцать четыре.
— Самый первостатейный возраст. Не оженился еще?
— Вроде бы нет, — схитрил Таров.
— Но и ладно. Время сейчас неподходящее для семейных утех...
Со двора послышался скрип снега и радостный визг собаки. Вошли жена и дочь Бурдукова, укутанные шалями — одни глаза светятся. Началось женское дознание, дотошное и любопытное.
— Как жил-то: работал али чо? — спрашивала тетка, опорожняя третий стакан чаю с молоком.
— Учился, когда подрабатывал.
— Ехал-то долго?
— Недели две.
— Хорошо хоть пропустили. Власти-то на всем пути, однако, разные?
— Пробирался: где мольбою, где ужом, где обманом...
— Гляжу на тебя — ну, чисто бурят стал. Видно, ихняя кровь сильней нашей.
— А там меня за японца принимали, — сказал Ермак, рассмеявшись. — Писатель Куприн сочинил повесть: японец живет в Петрограде и выдает себя за русского офицера. Вот и начитались.
— Ой, как интересно! — воскликнула Дуня, первый раз осмелившись взглянуть на своего двоюродного брата.
В конце недели около полудня Илларион Карпович подъехал к своему дому на извозчике.
— Но, тала, оболокайся скорее, сам атаман прикочевал и тебя призывает.
— Ты, что ли, доложил ему обо мне? — спросил Таров. В душе он радовался: не сам напросился на встречу, больше доверия будет.
— Нет. Я рассказал своему начальнику, есаулу Черняеву, а он доложил атаману.
Семенов встретил Ермака Дионисовича любезно, но той простоты, что была в «Метрополе», не чувствовалось. Таров внутренне подтянулся, приготовился к самым неожиданным и каверзным вопросам.
