Читать «Под чужим небом» онлайн - страница 52
Василий Степанович Стенькин
Потом Тарова перевели в другую камеру, такую же вонючую, метра четыре в длину, метра два в ширину. Вдоль стены одна за другой — две узкие железные кровати, прикрепленные болтами к цементному полу. Кровати накрыты черными одеялами из колючего сукна... На них спали, сидели, ели. Лежать разрешалось в строго определенные часы: от десяти вечера до шести утра. Днем ложиться запрещалось.
Соседом по камере оказался пожилой человек, худой и сутулый.
Хорошо зная коварные методы работы японской контрразведки,. Таров решил рассказать ему о себе только то, что совпадало бы с показаниями следователю и рисовало его с выгодной стороны.
Когда Тарова ввели в камеру, он предложил старику познакомиться.
— Рыжухин, Всеволод Кондратьевич, — безучастно проговорил старик, вяло ответив на рукопожатие. В течение первого дня Рыжухин в разговор не вступал, протяжно вздыхал, крестился. Лишь изредка слышалось: «Господи!», «Боже мой!» Перед сном и утром старик прилежно молился. Все это получалось у него просто, естественно. Складывалось впечатление, что это старый человек, безжалостно перемолотый жизнью. И все же этот благообразный старик мог быть добросовестным осведомителем.
— Давно? — участливо спросил Таров, подойдя к Рыжухину. Они только что позавтракали. Надзиратель забрал пустые миски от похлебки, ушел, грохнув железной дверью.
— А? Что? Не понял вас. — Рыжухин вздрогнул точно от окрика, предупреждающего об опасности.
— Давно здесь, спрашиваю? — спросил Таров погромче.
— А! Полгода, почитай.
— За что арестовали?
— Чего? Не ведаю. Ночью пришли и забрали.
Рыжухин отвечал хриплым голосом. Таров не улавливал интонации, поэтому не понимал, правду ли говорит старик... Но вот Рыжухин грустно взглянул синими выцветшими глазами, и у Тарова отлегло на душе — столько было грусти и боли в этом взгляде.
— А вы, добрый человек, откуда будете? — заговорил Рыжухин на второй день, когда они вернулись с прогулки.
— С той стороны.
— Неужто из самой России?
— Оттуда.
— Скажите, добрый человек, Москва матушка не пала?
— Нет! Отбросили фашистов от Москвы, далеко отшвырнули! — воскликнул Таров, забывшись и не сумев скрыть радость.
— Слава тебе господи. Стало быть, не покорилась супостату белокаменная?
— К сожалению, — сказал Таров с напускной злостью. Он понял, что проговорился: восторженный отзыв о победах советских войск противоречил той линии, которую он вел, выдавая себя за перебежчика.
— Что-то не могу уразуметь, господин хороший, о чем вы сожалеете? — Глаза Рыжухина потемнели, сделались колючими.
— Сожалею, что большевики побеждают.
— А-а! — протянул старик и умолк.
Тарова вызвали на очередной допрос. Следователь вышел из-за стола и, заглядывая снизу вверх улыбающимися глазками, осведомился о настроении Тарова. Поручик Юкава был в штатском костюме, отчего казался моложе своих лет, ниже ростом.
Вскоре в кабинет следователя вошел подтянутый японец неопределенного возраста, тоже в штатском. Приветствуя вошедшего, Юкава назвал его майором. Майор жестом руки указал Тарову на табуретку и потребовал подробно рассказать о своей жизни в Советском Союзе в течение последних десяти лет. «Должно быть, хотят поймать на противоречиях», — подумал Ермак Дионисович. Но легенду Таров усвоил отлично, уже здесь раз семь-восемь повторил ее, поэтому поймать его на слове было нелегко. И все же он не без волнения приступил к новому рассказу.