Читать «Время зверинца» онлайн - страница 132

— Тогда опиши мне подробно корову.

— Ладно, пусть не коров, так стаи баранов.

Но я видел, что ей действительно нравится Брум, и согласился здесь задержаться. Она сдала фургон прокатной конторе и вместо него арендовала самый навороченный из тамошних джипов. Ей вдруг полюбились внедорожники на больших колесах, с кенгуринами из толстых труб, с закрепленными на крыше канистрами, шумно захлопывающимися дверьми и слоем красной пыли повсюду, куда ни ткнись. За две недели она стала весьма популярной личностью в Бруме и, проносясь на дикой скорости по городку, то и дело приветствовала новых друзей гудками клаксона и взмахами руки. В ее гардероб теперь входили шорты цвета хаки и туристские ботинки с высокими берцами. Она научилась австралийскому сленгу. По вечерам она участвовала в попойках аборигенов, хохот и брань которых разносились окрест на добрую сотню миль.

— Эта земля по праву принадлежит им, — говорила она о туземцах.

— Раньше тебя не волновали земельные вопросы.

— Теперь волнуют. Они меня научили. Это у них в крови.

— У них в крови давно уже нет ничего, кроме алкоголя.

— А кто в этом виноват?

Я знал ответ. Белые люди. Ванесса всерьез вознамерилась отстаивать попранные права черных.

И вот однажды ночью, по возвращении от аборигенов, с которыми опять пила и еще невесть чем занималась, она сказала, обвиваясь вокруг меня, как удав вокруг дикого козлика:

— Давай останемся здесь. Не будем возвращаться домой. Здесь у нас будет новая жизнь. Разве это не здорово — слиться с дикой природой? Как можно после такого снова жить в Лондоне? Ты только понюхай эту ночь.

Я понюхал.

Теплый запах верблюда (если только не слона), свежей крови, ящериц, эвкалиптов и цветущей жакаранды, а также вязкий запах боли и всего, чем люди пытаются ее заглушить, включая лосьон после загара. Второй волной: снова запах боли, теперь уже перекрывающий все прочие запахи.

— Послушай ночь, — сказала она.

Я послушал.

Хотя на море стоял штиль, ты все равно его слышал. Звук тяжелой, сдавленной тишины, как отголосок шумов другой планеты. И звуки тварей, убивающих и убиваемых. И жуткий хохот обездоленных аборигенов. И шепот Ванессы мне в ухо.

Она права. Как можно от такого отказаться?

— А что твоя мама? — спросил я.

— Пусть решает сама. Она может остаться с нами, а может вернуться домой одна, ей это вполне по силам. А мы останемся здесь вдвоем, ты и я. Что скажешь?

Я лежал молча, внимая ее торопливой, возбужденной речи.

— Что ты теряешь? — продолжала она. — Писать о самом себе ты можешь где угодно, а это место, глядишь, подкинет тебе темы поинтереснее. И мне тоже. Здесь я могла бы закончить свою книгу. Именно о таких местах я писала всегда, но поняла это лишь сейчас.

— Ты всегда писала о Бруме?

Она укусила меня за ухо:

— Не умничай, Гвидо. Только не здесь. Теперь у нас есть шанс отбросить всякое умничанье. Начать сначала. Что скажешь? Начнем сначала в местах, где течет настоящая жизнь. И больше никаких презентаций, никаких издательских банкетов. И не нужно рано утром покупать газеты с рецензиями, чтобы потом кидаться на стены в бессильном бешенстве.