Читать «Время зверинца» онлайн - страница 130

«Как широкий жест в сторону истинной правды с уклонением от фактических банальностей», — объяснял я.

— Значит, когда вы пишете, — сказала она мне уже по телефону, позвонив из Нью-Йорка поздно ночью или очень рано утром по тамошнему времени (похвальное трудовое рвение), — что официантка в винном бистро «Маунт-Плезант» была русалкой, вынырнувшей из бочки красного вина, которое еще струилось с ее волос, вы подразумеваете, что она выглядела как русалка?

— Да, — сказал я. — То есть нет. Это была игра моего воображения, поскольку та официанта как бы ощущала себя русалкой.

— Вы можете это обосновать?

— Нет, не могу. У меня просто сложилось такое впечатление.

Я судил по тому, как она держалась.

— Стало быть, это просто вымысел?

— Ну, отчасти вымысел, отчасти интуиция. Но мне не хочется писать, что она выглядела как русалка. Такое сравнение принижает ее, заодно принижая меня и читателей. Она была русалкой.

— Но в действительности она не выныривала из бочки с вином?

— Конечно нет. Хотя вполне могла бы. В конце концов, кто сможет поручиться, что она этого не делала? Вас беспокоит, что кто-нибудь из читателей захочет проделать тот же трюк с бочкой у себя дома?

— А вы не думаете, что клиентов «Маунт-Плезант» может отвратить от употребления их вина мысль о том, что в нем купалась русалка?

— Я так не думаю. И я также не думаю, что она действительно в нем купалась.

— Тогда почему вино струилось с ее волос? Как оно попало на ее волосы?

Когда пишешь для американских журналов, ты должен свыкнуться с мыслью, что их фактологические зануды всегда правы.

— Хорошо, я переделаю этот кусок, — сказал я.

— Теперь дальше, — продолжила она. — Когда вы пишете, что бокалы с вином в «Хеншке» преломляют солнечный свет, как витрины ювелирного магазина на Бонд-стрит, вы имеете в виду стекло витрины или выставленные там ювелирные украшения?

Я добросовестно обдумал вопрос:

— Полагаю, в данном случае искрящееся в бокалах вино напомнило мне игру света в драгоценных камнях, выставленных, скажем, в витрине «Тиффани».

— «Тиффани» на Бонд-стрит? А разве «Тиффани» находится не на Олд-Бонд-стрит?

— Лондонцы называют эту улицу просто Бонд-стрит, не деля ее на старую и новую части. Но пусть будет Олд-Бонд-стрит, если вашим читателям это поможет сориентироваться.

— Теперь насчет «преломления».

— Да, они преломляли свет.

Теперь уже паузу взяла она, вероятно обсуждая эту тему с помощником редактора, который консультировался с ответственным редактором, а тот связывался с издателем и через него выходил уже на владельца журнала. Ее удаленный голос в трубке звучал недоумевающе. Так же недоумевающе звучали и другие удаленные голоса.

— Мы тут все в недоумении, — наконец сказала она прямо в трубку. — Нельзя ли изложить это для наших читателей как-нибудь иначе?

— Вы о «преломленном свете»?

— Да, и еще о «русалке» и о «бочке»…

— И о винах? — подхватил я.

— Да, и о винах тоже.

Я попрощался, повесил трубку и вышел на балкон отеля. Передо мной расстилалось мангровое болото. Не будь у него столь ядовитый вид и не поджидай меня внизу большая электрическая медуза, готовая положить конец моей сердечно-сосудистой деятельности, уже изрядно подорванной срезателями сала, я мог бы сейчас прыгнуть вниз.