Нам головы не довелось узнать,в которой яблоки глазные зрели,но торс, как канделябр, горит доселенакалом взгляда, убранного вспять,5 вовнутрь. Иначе выпуклость грудине ослепляла нас своею мощью б,от бедер к центру не влеклась наощупьулыбка, чтоб к зачатию прийти.9 Иначе им бы можно пренебречь —обрубком под крутым обвалом плеч: —он не мерцал бы шкурою звериной,12 и не сиял сквозь все свои изломызвездою, высветив твои глубиныдо дна. Ты жить обязан по-иному.
Критская Артемида
Горный ветер: не твое ль созданьелегкая вещественность чела?Гладкий встречный ветер легких ланей, —ты ее лепил… Легла5 ткань на неосознанные грудипредвкушеньем бурных перемен,а она, — все знавшая в подспудье,платье выше подобрав колен,9 пояс затянувши над чреслами,вдаль рванулась с нимфами и псами,на бегу наладив лук,12 чтобы, гнев смирив, с горы спуститьсяк людям в дол, на помощь роженице,обезумевшей от мук.
Когда в него стал воплощаться бог,он, красотою лебедя сраженный,испуганно в нем исчезал, смущенный,но был своим обманом взят врасплох,5 чувств неизведанного бытияне испытавши второпях. Она же,его узнав сквозь видимость лебяжью,вся отворилась — не тая9 того, как угасал ее испуг,как таяло ее сопротивленье.А бог, сломив преграду слабых рук,12 в нее, уже послушную, проник.И тут познал он легкость оперенья,впрямь превратившись в лебедя в тот миг.
