Читать «Баллада Редингской тюрьмы» онлайн - страница 40

* * *

Любимых убивают все,        Пусть знают все о том; Один — метнет кинжальный взгляд,        Другой — пронзит словцом, Трус — поцелуем впрыснет яд,        Смельчак — сразит клинком, Кто — губит на излете лет,        А кто — совсем юнцом, Кто — душит похотью своей,        Кто — Золотым Тельцом, А милосердный нож берет,        Чтоб не тянуть с концом. Кто — пуст, а кто — в избытке чувств,        Кто — купит, кто — продаст, Кто — от раскаянья в слезах,        Кто — вздоха не издаст: Любимых убивают все,        Не всем Господь воздаст.

* * *

Не всем назначен судный день        Позора и стыда, С петлей на шее и мешком        На голове, когда К ногам — через дыру в полу —        Рванется пустота. Не всем терпеть надзор и день        И ночь; и день опять, В час исступленья и молитв;        И слежку, чтоб унять Попытку жертвы у тюрьмы        Ее трофей отнять. Не всех пробудит на заре        Зловещая толпа Подручных Смерти: Поп, Шериф,        Тюремщиков гурьба, С чьих желтых восковых личин        Глядит сама Судьба. Не всем напяливать дрожа        Свой каторжный наряд, Пока угрюмый Эскулап        Торопит циферблат Часов, где робкое тик-так        Грохочет, как набат. Не всем, кто в Здравии пока,        Прочтут За упокой, В ком ужас в сердце вопиет,        Что он еще живой, А у помоста гроб стоит,        Пока еще пустой. Не все, кто жаждой иссушен,        Пытаются мыча Уйти из хватки рукавиц        Садовых палача, Но меркнут в путах, позабыв        О жажде сгоряча. Не всем взирать на небеса        Сквозь щели в потолке, И с губ запекшихся ронять        Молитву — дань тоске; Стерпеть Кайафы поцелуй        На стынущей щеке.

II

Он в серой робе шесть недель        Шагами мерил двор, (И как на крикете его        Ход весел был и скор), Вперяя в яркий небосвод        Свой — полный муки — взор. Я не встречал столь жадный взор,        С каким глядел он тут На то, что небом мы зовем,        На голубой лоскут, Где парусники облаков,        Как по морю плывут. Нет, не заламывал он рук,        И, как иной дебил, Сачком Отчаянья в душе        Надежду не ловил; Он просто нА небо глядел        И жадно воздух пил. Рук не ломал он, не скулил,        Не чахнул, не рыдал; Он солнце, словно эликсир        Забвенья пригублял, А терпкий воздух жадным ртом        Он, как вино глотал. И все — толпа пропащих душ —        Кто нес в себе свой ад, Забыли все свои грехи        И кто в чем виноват; Лишь смертника сопровождал        Наш изумленный взгляд. Как странно было видеть шаг        Упругий, как струна; Как странно было видеть взгляд        Туда, где вышина; Как странно думать, что отдаст        Он страшный долг сполна.