Читать «Школа кибернетики» онлайн - страница 40

Буквы расползаются не только по квартире, что я, в сущности, знаю об их путешествиях, скажем, с моей джинсовой задницы буква переносится на сиденье кресла в баре или в кинотеатре, оттуда — на другую задницу, и дальше пути ее неисповедимы. В моей квартире никого нет, на столе лежит сомкнувшийся лэптоп, на полу эти серые конфетти. Я в офисе, передо мной ползут зеленые цифры и буквы латинского алфавита.

Ничто пахнет как только что распакованная магнитофонная пленка. «Тасма». Или «Свема». Шост-кинский завод в Сумской области. Запах за что-то цепляется в голове, как раккорд, пленка начинает переползать с одной катушки на другую. Я вижу зал вычислительного центра завода «Октябрь», восемь человек, работающих в режиме разделенного времени. Я вижу поочередно их лица, как будто я смотрю на них из глубины экранов. А теперь я вижу пол, покрытый квадратными железными плитами. Они матово сверкают под чьими-то ногами. Он ходит, как конь. Не ладья, а конь. Поворачивает через каждые два-три метра. Такая болезнь. Так он ходит везде, и по залу вычислительного центра, и по коридорам, и по колхозному полю. Никто не знает, из какого он отдела, как его зовут. У него крошечные глазки, кажущиеся ноздрями. Нос такой, что непонятно, где его начало и где конец. «Кто-кто? Конь в пальто». Он белый, как штукатурка, из которой он периодически появляется, в которую он уходит.

Розыгрыши

НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТЕНКО

Последний раз я видел Алексея Петровича Сол-датенко две недели назад. За неделю до его безвременного исчезновения. Впрочем, откуда Мне знать — возможно, он исчез как раз вовремя. Я встретил его за одним из многочисленных углов Театра оперы и балета. Вообще-то я направлялся на крышу этого сооружения, где пить массандровский портвейн особенно приятно, но Апс туда лезть не захотел. Мы сели за столик открытого кафе — того, что находится на верхней террасе. Это уже почти крыша, так что у меня на этот раз не было досадного чувства, что я опять-таки не делаю того, что хочу. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Апс пьян.

— Это Карина? — спросил он меня, имея в виду долетавшее до нас снизу меццо-сопрано. Я сказал, что, по-моему, нет, но вообще-то ему лучше знать. Сегодня Карина сказала мне по телефону, что директора театра увезли прямо из кабинета в психбольницу. Когда я признался, что последний раз видел Апса на крыше театра, она заметила, что крыша, возможно, уже ехала. Я сказал, что это чувствовалось, и она пристала с вопросами — что говорил Апс, но я ответил, что треп был бессвязным.

— Она поет иногда во время акта, — сказал Апс. — Это точно, — кивнул я.

— Ты меня не понял.

— Возможно.

— И этот ее интимный голос сильно отличается от сценического. И мне он теперь как-то ближе, а тот я стал забывать.

Глаза у Апса были красные. Он прижал к уху сотовый телефон и одновременно сфокусировал взгляд на какой-то точке у меня за спиной. Подошла официантка, и я попросил ее принести бутерброды с колбасой и пустые стаканы. Она не стала заносить мою просьбу в блокнот, просто кивнула головой и пошла к стойке. Апс договорил, положил телефон на столик и стал смотреть на официантку. Она принесла пластиковые стаканчики, бутерброды и пепельницу. Алексей Петрович внезапно схватил ее за руку и попробовал усадить к себе на колени. Официантка реагировала спокойно — она упиралась и дула, немного оттопырив нижнюю губку, вверх — на белую челку. Мне этот спектакль уже успел надоесть, и я решил тем временем выпить. Стаканчики она передала мне из рук в руки, потому что со столика их сносил ветер. Пока я не налил в них вино. Алсу — полстакана, полагая, что он и так уже хорош. Он был по-прежнему занят, и я выпил один. Одной рукой Апс держал руку официантки, другой рукой тыкал в нее антеннкой телефона. Ветер трепал натянутый над кафе парашют. И волосы официантки — вокруг ее головы как будто бесновалась метель. Апс выпустил ее руку, и она сразу схватилась за голову, собрала волосы и пошла к другому столику.