Читать «Филип Сидни Аркадия (2011)» онлайн - страница 19

освобождения из-под стихийной власти слепого, природного закона, мыслилось Средневековьем возможным только путем ухода от „мира", бегства от природы, смерти, но (в отличие от Возрождения. — Л. В.) не путем творческого преодоления природы, утверждения своей самоза- конности и подчинения природы этой последней»1. Более того, именно «в эпоху Ворождения резко меняется отношение человека к миру. Из объ- екта он обращается в субъект, из „поприща" — в актера, из „олицетво- рения" — в лицо»2. Вот так, преодолев рубеж между Средневековьем и Возрождением, один из величайших гуманистов Филип Сидни, исполь- зуя опыт, накопленный европейской литературой, первым прошел по английскому литературному «бездорожью», прокладывая путь для Эд- мунда Спенсера, Уильяма Шекспира, Джона Донна, Джона Мильтона и многих-многих других. Написанная якобы для развлечения сестры «без- делица», то есть «Аркадия», по сегодняшний день обвиняемая зарубеж- ными исследователями во многих грехах, в частности в грехе неориги- нальности, на самом деле является откровенной мистификацией, кото- рой автор не только подвел черту под средневековым эпосом и положил начало новому виду повествовательной литературы, то есть роману, но и внутри романа заложил основу для множества разных прозаических жан- ров, появившихся в относительно близком и далеком будущем. 1 Биципли П.М. Место Ренессанса в истории культуры. СПб., 1996. С. 224. 2 Там же. С. 165.

АРКАДИЯ

Моей милой сестре и госпоже графине ПЕМБРОУК Прими от меня (самая любимая и самая достойная быть самой лю- бимой) эту безделицу, которая, боюсь, как паутина, ни на что не годится, как только быть выметенной вон. На мой вкус, говоря по правде (подобно жестоким отцам из греков, имевшим обыкновение избавляться от своих нежеланных детей), я бы нашел в себе силы отправить в пустыню забве- ния это дитя, которому, увы, прихожусь отцом. Но ты пожелала, чтобы я творил, а для моей души нет заповеди выше, чем твое желание. Итак, я сотворил этот опус во имя одной тебя и для одной тебя, и если ты сохра- нишь его для себя или для тех из своих друзей, которые его уравновесят с моими благими намерениями, то надеюсь, ради нашего отца, он заслу- жит снисхождения, почему бы и нет, несмотря на свои уродства. Право, суровый взгляд ничего не увидит в нем, кроме легкомысленного плода ума, легкомысленно отпущенного на волю. Но ведь, любимая сестра, ты сама лучшая свидетельница того, как я писал на случайных листах бума- ги, большей частью в твоем присутствии, да и остальное посылал тебе, едва отложив перо. Короче говоря, юный разум, ведомый не столь надеж- но, как хотелось бы (все во власти Божией), и имеющий множество фан- тазий1, стал бы чудовищем, не избавляйся он от них; но еще прискорбнее было бы, если бы эти фантазии копились внутри, а не изгонялись прочь. Мое спасение в первую очередь в избежание дальних странствий, а за- щита — в первую очередь в ливрее с твоим именем, которое (если меня не обманывает мое очень-очень доброе расположение к тебе) могло бы стать надежной защитой и для худшего преступника. Я утверждаю это, пото- му что мне ведомы твои добродетели; я утверждаю это, потому что они всегда пребудут с тобой, иначе сказать, они обязательно пребудут с тобой. Итак, берись за чтение, когда выпадет свободный час, однако, справед- ливо обратив внимание на огрехи, не кори меня за них, а лучше посмейся над ними. Не ища здесь зеркал и перьев более прекрасных, чем в лавке га- лантерейщика, ты будешь любить автора, который беззаветно любит тебя и от души молит бога дать тебе долгую жизнь, чтобы семейство Сидни не осталось без своего главного украшения. Твой любящий брат, Филип Сидни 1 Речь идет, скорее всего, об идее создания европейской протестантской лиги, к которой Ф. Сидни относился с большим энтузиазмом, но которая не была под- держана королевой Елизаветой I. (Здесь и далее примеч. перев.) 27