Читать «Улыбка вечности. Стихотворения, повести, роман» онлайн

Пер Лагерквист

СТИХОТВОРЕНИЯ

Из сборника «ПЕСНИ СЕРДЦА» (1926)

ТОРС

©Перевод. М. Макарова

О грудь моя, лишь ты еще способна страдания познать сполна — без ропота: гортань и рот давно уж прахом стали, с землей смешавшись, и не могут больше излить хоть в стоне муку. То, что было мною, втоптали в грязь дорожную мильоны ног. Навстречу дню рука уж не взметнется — мне нечем удержать ни счастья суету, ни лавры победные… Нет и чела, изборожденного борьбою с роком. Нет глаз, чтоб видеть мирскую благодать и ею утешаться. О грудь моя, лишь ты еще цела — темница для страждущей души. О как ты схожа с гнездом заброшенным: давным-давно жизнь — птицей упорхнула… Ты ж помнишь все равно тепло и трепет крыл. И неизбывна мука…

ПРИШЛО ПИСЬМО

©Перевод. Н. Булгакова

Письмо о зреющих хлебах, О гроздьях ягод на кустах Пришло. И почерк выдал вдруг Дрожь материнских рук. А за словами клевер цвел, Светился за рекою дол, И спела рожь из года в год, И благ был небосвод. Там хуторов полдневный сон, Там чистый колокольный звон Несет из тверди голубой Прохладу и покой. Лаванды горький аромат Плывет с лугов в вечерний сад. Там мать в воскресной тишине Письмо писала мне. Письмо спешило день и ночь Без отдыха, чтоб мне помочь, Чтоб я за простотою строк Увидеть вечность мог.

Из сборника «У ЛАГЕРНОГО КОСТРА» (1932)

©Перевод. Е. Чевкина

«Никто не зовет…»

Никто не зовет за накрытый стол, и гость не придет в темнеющий дол — во мрак под откос упадает с круч вечерний луч. Лишь путник, лепящийся вдоль скалы, ищущий спуска в распадок мглы, откуда твердь опять восстает на небосвод, помедлит у лагерного огня, к утесу посох свой прислоня, покуда ему не настанет срок новых дорог. Приди же, брат неведомый мой, вечерний хлеб разделить со мной, пока алеет в тоскливой мгле уголь в золе. Долго ты странствовал — что настиг? Ты — из племени сирых сих, что вслед за надеждой бредут по пустыне издревле и ныне. Горящим взором — что ищешь ты, познавший меру ее тщеты больше, чем тот, кто с тоскою ждет у своих ворот. Твой путь уходит в пустую синь, твой дух иссякнет среди пустынь, где звезды глядят на обломки костей былых гостей. Горький отстой пересохших вод в бреду втерев в седину бород, они полегли у песчаных грив, жажду избыв. А на просторы пустынных лет лился язвящий небесный свет, четко рисуя издалека гребни песка. Что смотришь?                     Нет, не таков накал взора, что долго во тьме искал и нашел одно — наш извечный путь: человечью суть. Ты одолел просторы мечты, знойной дали и пустоты. — А я — человеческой бездны сын, из сих глубин. А вокруг — обманчивая страна, над нею власть небес не вольна, но жив человек посреди скорбей до смерти своей. Чадит кострище. Густеет тьма. Отверстым зевом бездна сама поглощает нас. Чего ж еще?                  Поверить в восход, что этот жар до утра доживет? Брат мой. Братскую руку дай. Я верую в ночь — человеческий край.