Читать «Собр. соч. В 8 тт. Т. 6. С фр.» онлайн - страница 5
Франс Анатоль
финов.
— Разве это причина для ненависти?
— Разумеется. Сосед — значит, враг. Посмотрите
на это вот поле, рядом с моим. Его хозяина я
ненавижу больше всех на свете. После него злейшие
враги мои — жители вон той деревни, что лепится по
горному склону с другой стороны долины, пониже бе
резовой рощи. В этом ущелье, стиснутом горами, только
и есть, что две деревни — наша и та: они и враждуют
одна с другой. Стоит нашим парням встретиться с их
парнями, как сейчас же начинается перебранка, а там
и потасовка. И вы хотите, чтобы пингвины не питали
вражды к дельфинам. Неужели вы не понимаете, что
такое патриотизм! Нет, из моей груди рвутся лишь
клики: «Да здравствуют пингвины! Смерть дельфи
нам!»
Тринадцать веков подряд пингвины вели войны про
тив всех народов на свете — с неослабевающим пылом, хотя и с переменным успехом. Потом, за каких-нибудь
несколько лет, они прониклись отвращением к тому, что так долго любили, и стали отдавать решительное
предпочтение миру, выражая новые чувства, конечно, с
подобающей сдержанностью, но от всей души. Их гене
ралы прекрасно приспособились к новым веяниям; вся
армия, офицеры, унтер-офицеры, рядовые, новобранцы
и ветераны не за страх, а за совесть прониклись этим
духом. Одни только бумагомараки и библиотечные
крысы выражали недовольство, да безногие калеки все
никак не могли утешиться по поводу такой перемены.
Упомянутый Жако Философ составил нечто вроде
нравоучительного рассказа, где с большой комической
силой были изображены разные деяния человечества; для этого рассказа он позаимствовал многие черты из
истории своей собственной страны, своего народа. Неко
торые спрашивали его, зачем он создал эту карикатуру
на историю человечества и какую пользу может она
принести его родине.
— Превеликую пользу, — отвечал философ. — Когда
мои соотечественники пингвины узрят себя представ
ленными на такой манер и лишенными всяких прикрас, они будут справедливее судить о своих деяниях и, быть
может, станут разумнее.
Я старался не упустить в своей истории ничего, способного заинтересовать людей искусства. Они най
дут здесь особую главу, посвященную пингвинской жи
вописи средних веков, и если мне не удалось развить
эту тему с той полнотой, как хотелось бы, то не по моей
вине, в чем можно убедиться, прочтя о страшном слу
чае, описанием которого я и заканчиваю настоящее
предисловие.
В июне прошлого года я возымел мысль посовето
ваться по вопросу о происхождении и развитии пинг-
винского искусства с незабвенным Фульгенцием Тапи
ром *, просвещенным автором «Всеобщего летописания
живописи, ваяния и зодчества».
Меня проводили к нему в кабинет, и за письменным
столом с цилиндрической крышкой, среди невероятного
нагромождения бумаг, я увидел маленького человечка
в золотых очках, беспрестанно мигающего подслепова
тыми, чрезвычайно близорукими глазками.
Компенсируя недостаток зрения, он исследовал
внешний мир своим длинным подвижным носом, наде
ленным тончайшей чувствительностью. При помощи
этого органа Фульгенций Тапир и общался с царством
красоты и искусства. Установлено, что во Франции му-
