| "As harmless," said Gletkin, "as your purely theoretic dissertations to young Kieffer on the necessity of the removal of the leader by violence?" | - Таким же безобидным, как ваши чисто теоретические рассуждения перед юным Кифером, что руководителя нашей Партии надо сместить посредством насилия? |
| Rubashov rubbed his spectacles on his sleeve. | Рубашов потер пенсне о рукав. |
| Had the conversation been really so harmless as he tried to make himself believe? | А действительно, была ли та беседа "абсолютно безобидной"? |
| Certainly he had neither "negotiated" nor come to any agreement; and comfortable Herr von Z. had had no kind of official authority to do so. | Разумеется, он не вел никаких переговоров, да и барона 3. никто не уполномочивал их вести. |
| The whole thing could at most be considered as what was known in diplomatic language as "taking soundings". | "Прощупывание почвы" - вот как это именуется у дипломатов. |
| But this kind of sounding had been a link in the logical chain of his ideas of that time; besides, it fitted in with certain Party traditions. | Но подобное "прощупывание" можно счесть и звеном в логической цепи его тогдашних рассуждений, а они опирались на проверенные практикой партийные традиции. |
| Had not the old leader, shortly before the Revolution, used the services of the General Staff of that same country in order to be able to return from exile and lead the Revolution to victory? | Разве Старик в свое время не воспользовался услугами Генерального Штаба той же страны, чтобы вернуться на родину и довести начавшуюся Революцию до победы? |
| Had he not later, in the first peace treaty, abandoned certain territories as a price for being left in peace? | И разве чуть позже, заключая первое перемирие, он не пошел на территориальные уступки, чтобы добиться передышки? |
| "The old man sacrifices space to gain time," a witty friend of Rubashov's had remarked. | "Старик меняет пространство на время", -остроумно заметил тогда один рубашовский приятель. |
| The forgotten, "harmless" conversation fitted into the chain so well that it was now difficult for Rubashov to see it otherwise than through Gletkin's eyes. | "Безобидный разговор" столь прочно сомкнулся с другими звеньями общей цепочки, что Рубашов и сам теперь смотрел на него глазами Глеткина. |
| This same Gletkin, who read clumsily, whose brain worked just as clumsily and arrived at simple, graspable results-perhaps precisely because he understood nothing of guinea-pigs. ... | Того самого Глеткина, который, читая, - а в общем-то, и думая чуть ли не по слогам, приходил к простейшим, но неопровержимым выводам... весьма вероятно, именно потому, что совершенно не интересовался экзотикой. |
| How, by the way, did Gletkin know of this conversation? | А как он, кстати, узнал о том разговоре? |
| Either it had been overheard, which in the circumstances was rather unlikely; or else the comfortable Herr von Z. had been acting as agent provocateur-God only knew for what complicated reasons. | Вряд ли их с бароном могли подслушать - и значит, дипломат из аристократической семьи служил агентом-провокатором... Бог весть из каких соображений. |
| Such things had happened often enough before. | Такое часто случалось и раньше. |
| A trap had been laid for Rubashov-a trap planned according to the primitive mentality of Gletkin and No. 1; and he, Rubashov, had promptly walked into it. ... | Рубашову была подстроена ловушка, неуклюже сляпанная примитивным воображением Первого, и он, Рубашов, попался в нее, словно слепой мышонок... |
