Читать «Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь» онлайн - страница 216

По костюму, по тому, что она встретила меня на улице, и по застенчивым манерам я приняла эту женщину за няню или за приближенную слугу княгини; но в юрте, когда она усадила меня и сама села напротив и стала занимать меня разговорами, я начала думать, что это и есть сама княгиня; чтобы убедиться в этом и видя, что в обстановке юрты все показывало, что женщина не живет тут, я рискнула предложить вопрос: «Не пойдем ли мы в юрту княгини?» На это мне ответили: «Нет, будем-те лучше здесь сидеть». И я поняла, что женщина в нанковом халате, довольно-таки позатасканном, в грубых кожаных сапогах, – и есть сама княгиня, и что мальчики и девчонки в таких же халатах и сапогах – дети вана. Княгини в халате цвета крем и в золотом расшитых туфлях здесь, очевидно, я не могла рассчитывать встретить.

Вместо каменного дома, наполненного предметами роскоши и культуры, у вана приемная юрта выказывала некоторую претензию на роскошь в обстановке, впрочем, она только еще сильнее выдавала его бедность. Здесь, например, стены были обтянуты пунцовой шерстяной материей, чего не бывает у простых монголов, и главное место против очага занимало низенькое кресло с пунцовыми же подушками, – это, по-видимому, было место самого вана. Киотка с бурханами и китайские лакированные сундуки по стенам представляли уже обычное явление во всех зажиточных юртах. Пол покрывали кошмы, обшитые дабой. Самой заметной особенностью юрты, может быть, следовало признать то, что очаг в ней был обделан в дерево и на нем стояла круглая железная печь, – это нововведение еще очень недавно распространилось в Монголии и встречается нечасто.

В юрту вошло несколько монголов с шариками на шапках; перед нами поставили скамеечки, заменяющие столы, и стали подавать чай в фарфоровых чашках. Все это было так же, как и во всех других юртах, разве только, что печенье у обыкновенных обывателей случалось в юртах лишь раз в году, в праздник, но, может быть, оно и здесь подавалось только ради гостей. После чаю нам в тех же чашках подавали пельмени. Хозяйка дома почему-то не пила чаю с нами, и я подозреваю, что фарфоровой посуды в доме больше не было и что обыкновенно у них употребляются деревянные чашки.

Чиновникам скоро надоело играть в гости, и они ушли и увели моего Сандан Джимбу угощать кумысом. После этого наша беседа с княгиней пошла успешнее. Я отдала ей маленькие подарки, которые привезла для нее; ими сейчас же завладели дети, и, пока они были заняты этим, мы пробовали занимать друг друга, говорили о погоде, о жаре, о мошках, от которых житья нет на берегах Эдзин-Гола; говорили о том, что рынок от их мест очень далеко, за всем, что им нужно, раз в год они посылают через Гоби в Куку-Хото, – там главный рынок монгольских товаров. Княгиня сравнивала мою странствующую особу с собой, которая не видала ничего, кроме своих степей.