Читать «Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь» онлайн - страница 217

Я спрашивала, применяясь к обстоятельствам, начинает ли ее старшая девочка приучаться к хозяйству, на это мне отвечали, что «овец она уже может доить, но коров – еще нет». Княгиня прямо не жаловалась на бедность, но ее печальный вид, старые халаты и стоптанные сапожки ребятишек, убранство юрты, которой старались придать возможно торжественный вид, – все это очень красноречиво говорило о бедности и о том, что и в степи величие без соответствующего – вещь не легкая. Особенно поражали нас своим попрошайничеством и своими лохмотьями слуги князя: они часто являлись в наш лагерь и просили еды и, главным образом, всякого платья. Как ни обносились наши рабочие за время дороги, они все еще находили возможным отдавать свои обноски княжеской прислуге.

Торгоутам, должно быть, предстояло переходить к земледелию: держать много скота на таких пустынных местах, какие мы видели, положительно невозможно; луговые места по реке скудны и кишат комарами; летом скот тут не держат, угоняют куда-то в горы.

Торгоуты не походили ни на ордосцев, ни на халха, которых мы знали ранее; очи отличались необыкновенной для монголов словоохотливостью, юркостью и многие были очень плутоваты. Некоторые в своих разговорах, по-видимому, даже щеголяли некоторою картинностью речи и красноречием, чего я не встречала у других монголов.

Узнать торгоутов несколько больше мне привелось во время нашего дальнейшего путешествия. У вана мы взяли верблюдов и проводников до монастыря Ламы Гэгэна и шли с ними чуть ли не целый месяц.

Среди широнголов

Весной 1884 г. наша экспедиция оставила Пекин и все лето шла на юго-запад. Поздней осенью мы прибыли в город Ланджеу, на западной границе Срединного государства с подвластными ему землями тангутов и монголов. Здесь наша экспедиция разделилась: г. Скасси остался в Ланджеу, г. Березовский отправился на юг, где лесистые горы обещали ему обильную охоту, а мой муж и я отправились зимовать в страну оседлых монголов, в местность Санчуань (или «Три долины»), на берегу Желтой реки, в двухстах верстах к югу от Ланджеу.

Санчуаньские монголы представляют, по-видимому, особое племя и говорят языком, отличным от того монгольского, который мы знали раньше: ни монголы-халха, ни ордосские монголы, ни наши буряты не понимают их наречия. Китайские книги и старые легенды называют санчуаньских монголов широнголами, и я буду употреблять это имя, так как оно принадлежит не местности, как Санчуань, а народности. Широнголы говорят про себя, что они пришли в эту страну, на берега Хуан-ха, во времена Чингисхана, в качестве его войска, без женщин; были тут поселены и переженились на китаянках. Действительно, у них много китайских обычаев и почти все они говорят по-китайски; многие, особенно женщины, носят китайские имена. Тем не менее их особый язык, многие народные обычаи и особенности в костюме заставляют предполагать, что они не только скитавшиеся монголы, но составляют особое племя. Живут широнголы оседло, в фанзах из необожженного кирпича, занимаются хлебопашеством, и по внешнему виду их трудно отличить от китайцев; различие выступает, при более близком знакомстве, в физическом типе и характере.