| Just now the workers were in a fever of excitement over the proceedings in the Duma, where debates on the food question were in progress. | Особенно возбуждали их в эти дни отчеты Г осударственной думы, где шли прения по продовольственному вопросу. |
| These proceedings clearly showed that the government, with difficulty maintaining presence of mind and dignity, were trying desperately to beat off attacks, and that the tsar's ministers, no longer discoursing like the heroes of legend, had come down to human speech, while their speeches, and those uttered in the Duma, were all lies, for the real truth was on the lips of all: dark, ominous rumours of imminent, universal ruin, at the front and in the rear, from famine and devastation. | По этим отчетам было ясно видно, что правительство, едва сохраняя присутствие духа и достоинство, из последних сил отбивается от нападения, и что царские министры разговаривают уже не как чудо-богатыри, а на человеческом языке, и что речи министров и то, что говорит Дума, - неправда, - а настоящая правда на устах у всех: зловещие и темные слухи о всеобщей, и в самом близком времени, гибели фронта и тыла от голода и разрухи. |
| During his last night on duty Ivan Ilyich noticed extraordinary excitement among the workers. | Во время последнего дежурства Иван Ильич заметил особенную тревогу у рабочих. |
| They were continually leaving their lathes and conferring, and it was obvious that they were awaiting news of some sort. | Они поминутно бросали станки и совещались -видимо, ждали каких-то вестей. |
| When he asked Vasili Rublev what it was all about, Vasili suddenly threw his padded coat over his shoulders with*. a vicious movement, and went out of the shop, banging the door behind him. | Когда он спросил у Василия Рублева, о чем совещаются рабочие, Васька вдруг со злобой накинул на плечо ватный пиджак и вышел из мастерской, хлопнув дверью. |
| "Vasili's become confoundedly bad-tempered, the rascal," said Ivan Rublev, "he's dug up a revolver somewhere, and keeps it on him." | - Ужасно, сволочь, злой стал Василий, - сказал Иван Рублев, - револьвер где-то раздобыл, с собой носит. |
| But Vasili soon reappeared, and the workers in the depths of the shop, abandoning all the lathes, crowded round him. | Но Василий скоро появился опять, и в глубине мастерской его окружили рабочие, сбежались от всех станков. |
| "Statement of Lieutenant-General Khabalov, commander of the troops in the Petersburg military district," said Vasili loudly and emphatically, reading from a white sheet of paper in his hands. | "Командующего войсками Петербургского военного округа генерал-лейтенанта Хабалова объявление..." - громко, с ударениями начал читать Васька белую афишку. - |
| "During the last few days the issue of flour to bakeries, and the quantity of bread baked, has been as usual-" | "В последние дни отпуск муки в пекарнях и выпечка хлеба производится в том же количестве, что и прежде..." |
| "That's a lie!" exclaimed several voices instantly. "No bread has been issued for three days!" | - Врет, врет! - сейчас же крикнули голоса. -Третий день хлеба не выдают... |
| "-There should be no shortage of bread-" | - "Недостатка в продаже хлеба не должно быть..." |
| "He ought to know-it was his decree!" | - Приказал, распорядился! |
| "If there have been shortages in certain shops, this is owing to the fact that many persons, fearing a deficiency, have been buying it up to make rusks." | - "Если же в некоторых лавках хлеба не хватило, то потому, что многие, опасаясь недостатка хлеба, скупали его в запас на сухари..." |
| "Who's been doing that?" howled a voice. "Hope he chokes on one of his own rusks!" | - Кто это сухари печет? Покажи эти сухари, -завопил чей-то голос. - Ему самому в глотку сухарь! |
