| He was met by a sickening smell of dirty, poverty-stricken humanity, an atmosphere of naked flesh (far more revolting than the odour of fur or the skin of wild beasts). | Когда он очутился там, у него перехватило дыхание от тошнотворного запаха, свойственного нищему и грязному люду, от зловония человеческого тела, зловония более отвратительного, чем запах звериной шерсти или щетины. |
| There, in a sort of basement, low and dark, like a gallery in a mine, Pierre could discern some hundreds of men, women, and children, stretched on shelves fixed one above another, or lying on the floor in heaps. | В каком-то подобии подземелья, темном и низком, как забои в рудниках, сотни мужчин, женщин и детей лежали на дощатых нарах или, сбившись в кучу, сидели на полу. |
| He could not see their faces, but could dimly make out this squalid, ragged crowd of wretches, beaten in the struggle for life, worn out and crushed, setting forth, each with a starving wife and weakly children, for an unknown land where they hoped, perhaps, not to die of hunger. | Пьер не мог рассмотреть отдельных лиц, он видел только толпу грязных, оборванных людей, толпу отверженных, наголову разбитых жизнью. Измученные, раздавленные, они уезжали вместе с изможденными женами и детьми-заморышами в неведомые края, теша себя надеждой, что там, быть может, не умрут с голоду. |
| And as he thought of their past labour-wasted labour, and barren effort-of the mortal struggle taken up afresh and in vain each day, of the energy expended by this tattered crew who were going to begin again, not knowing where, this life of hideous misery, he longed to cry out to them: | Пьер думал о многолетнем труде этих людей, труде упорном и напрасном, об их бесплодных усилиях, об ожесточенной, ежедневно тщетно возобновляемой борьбе, об энергии, растраченной этими несчастными, которые намеревались заново начать неведомо где такую же жизнь безысходной нужды, и ему хотелось крикнуть им: |
| "Tumble yourselves overboard, rather, with your women and your little ones." | "Да бросайтесь вы лучше в воду со своими самками и детенышами!" |
| And his heart ached so with pity that he went away unable to endure the sight. | И сердце его так заныло от жалости, что? он поспешил уйти, не в силах больше выносить эту картину. |
| He found his father, his mother, Jean, and Mme. Rosemilly waiting for him in his cabin. | Отец, мать, брат и г-жа Роземильи уже поджидали его в каюте. |
| "So early!" he exclaimed. | -- Так рано -- сказал он. |
| "Yes," said Mme. Roland in a trembling voice. "We wanted to have a little time to see you." | -- Да, -- дрожащим голосом ответила г-жа Ролан, -- нам хотелось побыть с тобою подольше. |
| He looked at her. | Он взглянул на нее. |
| She was dressed all in black as if she were in mourning, and he noticed that her hair, which only a month ago had been gray, was now almost white. | Она была в черном, точно в трауре, и он заметил вдруг, что ее волосы, месяц назад только начинавшие седеть, теперь почти совсем побелели. |
| It was very difficult to find space for four persons to sit down in the little room, and he himself got on to his bed. | Ему стоило больших трудов усадить четверых гостей в своем тесном закутке; сам он сел на койку. |
| The door was left open, and they could see a great crowd hurrying by, as if it were a street on a holiday, for all the friends of the passengers and a host of inquisitive visitors had invaded the huge vessel. | Дверь оставалась открытой, и мимо нее толпами сновали люди, точно по улице в праздничный день; огромный пароход был наводнен провожающими и целой армией любопытных. |
