Читать «Поэтическая мудрость С.А.Есенина by Симуш П.И» онлайн - страница 28

Есенин не искал на земле Царства Божия, ибо чувствовал ответственность за себя, за детей и за Родину. Он жил идеей Бога в человеке и человека в Боге. Ему была особенно дорога эта свободная неразрывная связь.

Здесь я вновь повторю мысль о бессмертии души и духа Есенина. По всей вероятности, эта мысль вынашивалась и самим художником слова, «Божьей дудкой». Но почему она тогда не выразилась в третьей неисполненной строфе стихотворения «До свиданья, друг мой, до свиданья.»? Представляется, что ответ дан автором уже в семнадцать с половиной лет. В письме к Грише Панфилову он отметил: «.в настоящее время я читаю Евангелие и нахожу очень много для меня нового. Христос для меня совершенство». Есенин помнил также высказывание Пушкиным о том, что весь он не умрет. Есенин также уверен в своей «жизни после смерти», в первую очередь в детях. Он очень любил детей. Памятник, который он себе пророчил, стал явью в награду за его бессмертное творчество, за то, что он наперекор «тяжелой эпохе умерщвления личности как живого» построил мост «из-под ног грядущих поколений». Он строил духовный мост из вечной мудрости Евангелия, помня о том, что «мир есть тайна Бога, Бог есть тайна мира» (А.Кольцов). Есенин пришел к выводу: «Если это тайна, то пусть ей и останется.»

Тайной остается сама смерть Есенина. Она потрясает не только своей трагичностью, но и своей загадочностью. В трагическую ночь кончины Есенина его знакомый Василий Сва-рог тоже был в «Англетере» 28 декабря 1825 г., он появился в злополучном пятом номере в тот момент, когда тело поэта было только что вынуто из петли. Сварог был профессиональным художником. Он сумел набросать карандашом несколько довольно четких рисунков с изображением мертвого Есенина. Они стали ценнейшим визуальным свидетельством происшедшей трагедии. В 1927 г. Сварог высказался в пользу версии о насильственной смерти Есенина. Он заметил много пыли на его лице и одежде, поэтому высказал предположение, что поэта, уже мертвого завернули в ковер, принесли в номер и имитировали самоубийство. Позже рисунок был подарен французскому писателю Анри Барбюсу, переходил из рук в руки и наконец-таки в марте 2008 г. оказался в Московском государственном музее Есенина.

Разгадывая тайну смерти Есенина, следует напомнить то, что он сказал о Блоке и его смерти говорить нельзя, что он вечен, а о бренном «Блоке» горевать нечего. И о бренном «Есенине» лучше искренне пожалеть и просто по-человечески помолчать. Ибо трагический смысл его судьбы подлежит научной разгадке.

Я продолжаю размышлять над словами Есенина, записанными на подаренной книге «Персидские мотивы»: «Искусство живет в нас и помимо нас». В нить моих размышлений попали суждения поэта — мыслителя о Марксе: он совершенно чужд ему. Есенин не боялся признаться в своем отчуждении от идеологии большевизма, от воинствующего безбожия. За два дни до смерти он говорит: «Я ведь “Божья дудка”. Мне представляется мудрым суждение о нем Николая Устрялова: «В стихах своих он жил и горел. И остались они после него каким-то самодовлеющим образом, воплощенной темой грозовых лет России...» Совершенно ясной предстает мудрость его судьбы: единственная большая любовь его жизни в поэзии. Несомненно, что это — Родина, Россия, ее жизненный трагизм. Он был охвачен тоской по поводу смерти «Царщины», осудил «И снисходительность дворянства», и «людскую Кровавую драку», т.е.