Читать «Поэтическая мудрость С.А.Есенина by Симуш П.И» онлайн - страница 109

Неизменно священной целью является — верить. Делая акцент на ней в «Певущем зове», Есенин следует христианской традиции, которая видит в вере наряду с любовью и надеждой центральное понятие. Вера признает что-то истинным, исходя из субъективных представлений верующего. Для него она может быть убеждением, связанным с доверием к своему предмету и уверенностью в его надежности. От бабушки и дедушки к Есенину переходит вера как живой и самостоятельный источник; она станет главным началом в его жизни. Религиозная вера у Есенина была мало связана с церковной обрядностью; она крепко прилепилась к духовному совершенству Христа, поставила его перед высшей ценностью жизни. Это пришлось признать, поскольку у него «нет любви ни к деревне, ни к городу» (1922). Иная жизнь села так и не наполнила поэта «новой силой». 1 декабря 1925 г. поэт смущенно замечает: «Если б не было ада и рая, / Их бы выдумал сам человек». Есенин уже не мог из-за строгой цензуры довериться в стихах тому, что он верует в

истинно-священное, в божественную основу мироздания, в Господа Иисуса Христа. В конце декабря 1925 г. Есенин ощутил момент, что он должен признаться в любви и преданности Иисусу Христу, но не назвать имени Господа. Духовно-душевная болезнь поэта была вызвана реальным предчувствием смерти, страх перед которой он ощущал всеми фибрами своей страдающей души. Слюбимейшим образом Христа «в груди», которого он назвал «друг мой» и «милый мой», поэт надеется на «встречу впереди». Грядущее свиданье в загробном мире — последний прижизненный момент откровения поэта — мыслителя.

Перед смертью Сергей Есенин ответил своей жизнью на вопрос о священных целях жизни — ее постижении, мерности, любви и вере. За эти подлинно христианские ценности почти на смертном одре поэту простится грех. Недаром еще раньше он писал о том, что поэт «пришел в этот мир», чтобы «Все познать, ничего не взять». Он считал вполне возможным «сам себя» привести «к вратам господним». Обращаясь к золотому солнцу, Есенин просил: