| Meanwhile Nikolai Petrovich, during his parents' lifetime and much to their distress, had managed to fall in love with the daughter of his landlord, a petty official called Prepolovensky. She was an attractive and, as they call it, well-educated girl; she used to read the serious articles in the science column of the newspapers. | Между тем Николай Петрович успел, еще при жизни родителей и к немалому их огорчению, влюбиться в дочку чиновника Преполовенского, бывшего хозяина его квартиры, миловидную и, как говорится, развитую девицу: она в журналах читала серьезные статьи в отделе "Наук". |
| He married her as soon as the period of mourning for his parents was over, and leaving the civil service, where his father had secured him a post through patronage, he started to live very happily with his Masha, first in a country villa near the Forestry Institute, afterwards in Petersburg in a pretty little flat with a clean staircase and a draughty drawing room, and finally in the country where he settled down and where in due course his son, Arkady, was born. | Он женился на ней, как только минул срок траура, и, покинув министерство уделов, куда по протекции отец его записал, блаженствовал со своею Машей сперва на даче около Лесного института, потом в городе, в маленькой и хорошенькой квартире, с чистою лестницей и холодноватою гостиной, наконец - в деревне, где он поселился окончательно и где у него в скором времени родился сын Аркадий. |
| Husband and wife lived well and peacefully; they were hardly ever separated, they read together, they sang and played duets together on the piano, she grew flowers and looked after the poultry yard, he busied himself with the estate and sometimes hunted, while Arkady went on growing in the same happy and peaceful way. | Супруги жили очень хорошо и тихо: они почти никогда не расставались, читали вместе, играли в четыре руки на фортепьяно, пели дуэты; она сажала цветы и наблюдала за птичным двором, он изредка ездил на охоту и занимался хозяйством, а Аркадий рос да рос - тоже хорошо и тихо. |
| Ten years passed like a dream. | Десять лет прошло как сон. |
| Then in 1847 Kirsanov's wife died. | В 47-м году жена Кирсанова скончалась. |
| He hardly survived this blow and his hair turned grey in a few weeks; he was preparing to travel abroad, if possible to distract his thoughts . . . but then came the year 1848. | Он едва вынес этот удар, поседел в несколько недель; собрался было за границу, чтобы хотя немного рассеяться... но тут настал 48-й год. |
| He returned unwillingly to the country and after a rather long period of inactivity he began to take an interest in improving his estate. | Он поневоле вернулся в деревню и после довольно продолжительного бездействия занялся хозяйственными преобразованиями. |
| In 1855 he brought his son to the university and spent three winters in Petersburg with him, hardly going out anywhere and trying to make acquaintance with Arkady's young comrades. | В 55-м году он повез сына в университет; прожил с ним три зимы в Петербурге, почти никуда не выходя и стараясь заводить знакомства с молодыми товарищами Аркадия. |
| The last winter he was unable to go, and here we see him in May, 1859, already entirely grey-haired, plump and rather bent, waiting for his son, who had just taken his university degree, as once he had taken it himself. | На последнюю зиму он приехать не мог, - и вот мы видим его в мае месяце 1859 года, уже совсем седого, пухленького и немного сгорбленного: он ждет сына, получившего, как некогда он сам, звание кандидата. |
| The servant, from a feeling of propriety, and perhaps also because he was anxious to escape from his master's eye, had gone over to the gate and was smoking a pipe. | Слуга, из чувства приличия, а может быть, и не желая остаться под барским глазом, зашел под ворота и закурил трубку. |
