Читать «Несистематический словарь. Русско-английский, англо-русский» онлайн - страница 483

Брежнева,  борьба  Андропова  с  диссидентами,  личные  обиды  —  важные,  но  все-таки 

детали, болезненные для Бовина. О некоторых из них историки, наверное, так и не узнают: 

«Когда  Андропова  не  стало,  я  собирался  написать  книжку  о  нем.  Даже  договор  с 

издательством заключил. Но потом поговорил с приятелями из КГБ, и желание пропало. 

Все  можно  объяснить.  Но  не  все  можно  оправдать.  Не  хочу  идеализировать  Андропова. 

Но и не хочу говорить о нем все, что знаю, что узнал». 

Садомазохистское  «срывание  всех  и  всяческих  масок»,  равно  как  и  тема  «покаяния  за 

службу системе», Бовину чужды. И то сказать — не только не делал человек пакостей, но 

спорил  со  сталинистами,  помогал  «Таганке»,  сочувствовал  в  1968  году  Пражской  весне: 

Но именно потому, что не любит он посыпать голову пеплом, не приходится сомневаться 

в его искренности, когда он говорит: «И моя совесть тут не чиста». Речь об Афганистане и 

о  том,  что  писал  на  эту  тему  Бовин  в  1980  году.  И  может  быть  потому,  что  он  остро 

ощущает неправоту своих тогдашних аргументов, Бовин упрекает Горбачева за слишком 

медленный уход из Афганистана:  «:война продолжалась еще более трех лет. Потому что 

никто не хотел сказать: мы ошиблись, и нас побили». (Упрек, по-моему, неосновательный. 

В  обстоятельствах  того  времени  такое  заявление  и  поспешный  уход  представить  себе 

невозможно).  Зато  он  называет  «две  проблемы,  где  новое  мышление  впервые 

доминировало над старым: объединение Германии и освобождение Кувейта». Ну  уж как 

минимум соглашения о разоружении и закон о въезде и выезде я бы сюда добавил. 

Вообще местами с автором, конечно, хочется спорить. Именно потому, что основные его 

позиции  разделяешь.  Да  и  вообще  спорить  с  порядочным  и  остроумным  человеком  — 

одно  удовольствие.  Хотя  я  лично  с  Бовиным  не  знаком  (в  окружении  Горбачева  он  по 

причинам  мне  неведомым,  к  сожалению,  не  закрепился),  но  некоторые  темы  я  бы 

предпочел обсудить при случае приватно, а две все-таки обозначу. 

Одна  из  сквозных  тем  книги  Бовина  —  газета,  в  которой  он  проработал  много  лет  и  из 

которой ушел в 2000 году. Едва ли не впервые в жизни  — хлопнул дверью. Конечно, за 

его уходом стоит спор о том, какой должна быть газета. Я не совсем согласен с Бовиным, 

что  раньше  она  была  «умной  и  сердечной»,  для  меня  вообще  не  очевидно,  что  газета  в 

идеале  должна  такой  быть.  По-моему,  достаточно,  чтобы  газета  была  источником 

информации о происходящих событиях и существующих в обществе мнениях. Но это  — 

давний спор, который решает жизнь, и решает, видимо, не в мою пользу. Русская пресса, 

как была, так и осталась более субъективной, чем западная, русская газета, в том числе и 

та,  в  которой  проработал  многие  годы  Александр  Бовин,  —  больше  газета  мнений,  чем 

факта.  Другое  дело  —  тут  автор  прав  —  газета  стала  хуже,  «покрылась  густым  налетом