Читать «Несистематический словарь. Русско-английский, англо-русский» онлайн - страница 470

попыток  доказывать  что-то  заумное.  Все  как  есть.  Все  реально.  Все  без  подвохов».  (Из 

выступления Джорджа Шульца на конференции в Принстоне (март 1993 г.), посвященной 

проблемам окончания холодной войны.) 

«Замечательными были слова г-на Горбачева, сказанные мне несколько лет спустя, когда 

оба мы уже не занимали государственных постов. Он был у меня в гостях, и я спросил его: 

«Когда вы пришли к власти, холодная война была на самом пике, а когда вы уходили, она 

была позади. Что, на ваш взгляд, было поворотным моментом?» Он ответил без колебаний: 

«Рейкьявик».  Спросил,  почему.  Отвечая,  он  говорил  сначала  не  о  том,  что  составляло 

предмет переговоров. Он сказал: «Потому что впервые состоялся углубленный, серьезный 

разговор  между  двумя  руководителями,  лидерами  сторон.  Мы  действительно  говорили 

друг  с  другом,  и  мы  говорили  о  главном.  Вот  почему».  Я  считаю,  что  это  очень 

проницательная оценка. ... 

После  Женевы  в  течение  целого  года  у  нас  были  трудности  с  проведением  следующей 

встречи  в  верхах.  Но  именно  в  этом  году  были  внесены  многие  смелые  предложения, 

настолько смелые, что к ним не все отнеслись серьезно. Генеральный секретарь Горбачев 

выступил  за  ликвидацию  ядерного  оружия,  и  я  хорошо  помню,  что  с  американской 

стороны только один человек считал, что это хорошая идея. Этого человека звали Рональд 

Рейган. В Рейкьявике эти смелые предложения прозвучали с особой силой ... Неожиданно 

они  приобрели  реальные  очертания,  потому  что  теперь  уже  они  не  были  лишь 

предложениями  одного  из  лидеров,  которые  другая  сторона  называет  пустым  звуком, 

тактической  уловкой  и  т.п.  Ведь  здесь  было  уже  два  лидера,  и  они  обсуждали  эти 

предложения и договаривались. Теперь уже к этим идеям нужно было относиться со всей 

серьезностью.  Это  имело  по-своему  шоковый  эффект.  ...  Мне,  как  и  всем  на  нашей 

стороне, и думаю, то же самое происходило с советской стороны, представлялось, что как 

только эти предложения были положены на стол переговоров (неважно, состоялась тогда 

по ним официальная договоренность и подписано ли было соглашение), они уже являются 

фактом  переговоров.  Их  уже  никто  не  сможет  отменить.  Теперь  уже  вопрос  времени, 

вопрос практической работы — претворить эти идеи в жизнь. ... 

Ретроспективно  можно  так  сказать  о  том,  что  произошло  в  Рейкьявике.  Там  были 

концептуальные  прорывы  —  большие  идеи  о  разоружении.  Мышление  крупными 

категориями вдруг предстало как реальная возможность, нравилось это кому-то или нет. ... 

Стало ясно, что грядут перемены. Может быть, мы еще не видели их очертаний, но они 

уже  происходили,  потому  что  оказалось  возможным  договориться  о  таких  вещах,  о 

которых невозможно было договориться раньше. Так что есть глубокий смысл в том, что 

сказал Горбачев, в его словах, что Рейкьявик был поворотным пунктом. Ведь в нем были 

все эти элементы. 

461 

 

Я  помню  и  слова  президента  Рейгана:  «Чем  же  так  хорош  мир,  в  котором  можно