Читать «Нежные и надломленные» онлайн - страница 41

Бровастый Кащей бессмертный от идеологии испугался, так как ныне курс был на лояльность и заигрывание с диссидентами, он не знал, как тут быть. Чисто по-человечески этот нелепый парень в плохой одежде вызывал у него глубочайшую степень презрения. Это ж надо было быть таким дурачком, таким задрипкой задиристым, чтоб вляпаться в ту историю с КГБ, с милицией, с дурдомом. Это ж надо быть таким хохолком недодёрганным, чтоб сейчас, когда такое послабление и смена власти, не воспользоваться моментом, не выстроить свою карьеру… Бровастый старичок смотрел на Веньку снизу вверх слегка, чуть присогнувшись, выказывая почтение могучим героям антикоммунистического демократического движения, но брови его ходуном ходили, даже не пытаясь приглушить насмешки.

–Вы напрасно так. Мы все очень уважаем вашего отца, испытываем, так сказать, преклонение перед его подвигом и его деятельностью, но вы всё ж как бы требуете чего-то сверх меры. Выгоняли вас… Ну, вы сами знаете, какая сила была против вас и против всех нас при тоталитарном бесчеловечном режиме, но сейчас демократия. Перестройка. Плюрализм. Учитесь, ни о чём не думайте, давайте всё       позабудем.

Венька взорвался, забрызгал слюной.

–Позабудем? Неееет, нет. Только письменное извинение, с подписями моих гонителей. Неееет. Простите. Неееет.

Венька повернулся и ушёл, вжимая голову в плечи. Он имел врожденное качество – никому ничего не прощать, ничего не забывать. Венька ушёл, а старичок остался в коридорах любимого, единственного в мире факультета, где Веньке было бы хорошо…

Венька устроился работать на демократическую новую газету. Проработал два года, поругался с учредителем Николаем Гороховым, амбициозным, абсолютно тоталитарным человеком, тоже 20 лет отсидевшим.

Николай Горохов, выйдя и тюрем, был обласкан Западом, прессой, грантами. После унижений и параши у него слегка кружилась голова. У него появились величественные манеры, расслабленная речь, снисходительный тон. Тот факт, что он ел баланду, а другие её не ели, что он сидел, а другие пресмыкались, этот факт казался ему выносящим его на небывалую вершину. Он метил в депутаты, но в отличие от более говорливого, более адекватно и широко мыслящего Всеволода Петровича Немотаева, депутатом так и не смог стать, не хватало голосов. Народ, любящий демократов, всё за него как-то не голосовал, отдавая предпочтение в своих округах каким-то коммунистам, ибо что-то надменное в облике Горохова раздражало и отпугивало.