Читать «Нежные и надломленные» онлайн - страница 42

Свою газету Горохов делал довольно бездарно. Ярких талантливых авторов он прогонял с лёту, печатал только самого себя на всех 8 полосах, перемежал своё красование рекламками и вялыми серыми лирическими текстами своей любовницы, пишущей в православном умильном стиле. Венька за два года работы на Горохова так и не увидел ни одной своей статьи опубликованной. Это охладило его к дальнейшим попыткам стать публицистом, к чему он чуял зуд, входя как бы в роль своего отца.

На самом верху своей карьеры, уже чуть ли не в Кремле, ещё не старый, полный задора и знаний, темперамента и живости Всеволод Петрович вдруг как-то сник и быстро сгорел от болезни. Елена Ефимовна и Вениамин остались одни.

Ко времени нашего описания Венька уже 7 лет нигде не работал, жил на пенсию от отца, которую пробил Сахаровский фонд. Елена Ефимовна, безвольная перед лицом своего бурного сына, пыталась как-то приободрить Веню. Намекала ему не раз, что Бог с ним, с этим извинением.

–Надо пойти и получить диплом, и сделать карьеру математика. Всё лучше, чем ничего, – робко иногда говорила мать своему сыну.

–Да, сейчас всё очень плохо в стране, – продолжала она вдруг не о том, к чему призывала. – Недавно вот встретила профессора Фёдорова, он в стоптанных ботинках, в рваном плаще. Зарплата смехотворная. А он, профессор Фёдоров, ты же, наверное, знаешь, он женился как раз перед перестройкой, тогда он шёл в гору, уже метил в члены-корреспонденты, у него была и дача, и квартира. И он тогда, в 60 лет женился на студентке, она родила ему двух детей. Чудесная, между прочим, пара, вместе катались на лыжах, летом на даче, а теперь… я в ужасе, Веня. Он чуть не плакал. Жена на работу устроиться не может, пошла туалеты мыть. Зарплата смехотворная, на неё и один человек прожить не может. Родственников нет. Жена проклинает день и час, когда за него пошла. Дети голодные, истощённые, вся семья обносилась. И это профессор университета! Ужас! Но я не об этом, Венька. Всё же надо чем-то тебе заняться…

Как проводил время Вениамин

Проводил своё время он так. Он просыпался по давней интернатовской привычке рано, но делать ему было совершенно нечего. Понежившись, он шёл на кухню, заваривал себе крепкий кофе. На кухне у него не было своего стола, как у других квартиросъёмщиков этой гигантской разветвлённой квартиры. Не было у него кухонного стола, потому что не было кастрюль и всякого такого хозяйства. Да и в самой комнате у него посуды не было. Была гигантская древняя сковорода с полуотломленной ручкой, очень сильно нагревающейся. Венька брал истлевшее полотенце, обматывал ручку и так нёс свою дымящуюся пищу по длинному коридору в свою комнатку. Кушал Венька очень мало. Но иногда он любил поесть чего-нибудь копчёного или сильно жареного, и тогда он вспоминал о своей древней родовой сковороде. Ещё у Веньки была одна большая тарелка, одна треснутая чашка без ручки¸ стакан с подстаканником, одна замусоленная алюминиевая ложечка и посеребрённая старинная витая вилка. И всё. Вениамин как-то не думал о еде и быте. Друзья к нему захаживали частенько, но без чая. Вино пили из бокалов из тонкого стекла, бокалов почему-то у Веньки было очень много, они стояли среди книг – плохо мытые, серые, некоторые с засохшими бордовыми корками вина на дне.