Читать «На грани рассудка» онлайн - страница 11

На ужине, который был дан господином генеральным директором Домачинским на террасе его роскошной дачи, утопающей в виноградниках, собралось высшее общество; во главе стола сидела госпожа Домачинская, болтливая уроженка Вены (начало ее успеха относилось к тем незабвенным временам, когда эта светская дама продавала пирожные в трактирах); за ней шла моя супруга, госпожа Агнесса; подле нее занимал свое привычное место учитель пения моей старшей дочери баритон Икс (как выяснилось впоследствии, семь лет состоявший бессменным любовником моей жены и питавший теперь отнюдь не беспочвенную надежду сделаться ее законным мужем), дальше размещались homo cylindriacus, vir doctus, magnificus со своим сыном, доктором философии и приват-доцентом, таким же славным носителем цилиндра, как и его papa, еще несколько носителей цилиндров—несколько господ докторов со своими многоуважаемыми супругами, господин сенатор (заклятый враг грузовиков), член областного правления некой патриотической партии и владелец дома на улице Гипериона Балентековича. Гости наслаждались нежным, как глицерин, молочно-белым сентябрьским воздухом, пронизанным зеленым светом луны, и беседой, которую оживленнее других поддерживал хозяин дома. Господин Домачинский, председатель промышленного треста (при котором я состоял генеральным секретарем и юрисконсультом), генеральный директор картеля (где я служил адвокатом), фабрикант железных тазов и ночных горшков, в огромных количествах экспортируемых в Персию, вышел из самоучек и, последовательно сменив занятия официанта и контрабандиста, стал армейским поставщиком, банкиром, домовладельцем, пароходовладельцем и членом Гольфклуба; это был дремучий невежда, обожавший пересыпать свою речь иностранными словами, которые казались ему самому столь импозантными и полными таинственного смысла, что все эти «okassion», «zofer», «mala antanta», «tresor» он произносил с такой невозмутимой уверенностью, словно смысл их ясен всем, как дважды два. Этот самый господин Домачинский изволил сейчас держать один из своих неподражаемых монологов, которым привыкли подобострастно внимать солидные люди в промышленных, торговых и зубоврачебных кругах, а также мелкие финансисты, так сказать подчиненные лица директора, на трестовских, управленческих и дружески интимных вечерах, важный носитель цилиндра, доктор и наставник в одном лице, вместе со своим сыном, доктором философии и приват-доцентом, претендентом на руку единственной дочери Домачинского, барышни Ренаты Домачинской, сенатор и домовладелец с Балентековической улицы, он же фабрикант патентованных винтов, изготовляемых из отходов ночных горшков, целиком зависящий от генерального директора, и многие другие доктора, адвокаты и юридические советники, зубоврачебные техники, и гинекологи, пользующие знакомых генерального директора, и, наконец, я со своей супругой Агнессой и ее баритоном, — классический треугольник, приданный промышленному тресту и пышному ужину на винограднике, открывшемуся молочным поросенком на вертеле и заканчивавшемуся кофейным тортом, напоминавшим мне непроходимую грязь, что поблескивала в тусклом свете матовых шаров, развешанных па террасе, возле которых кружились ночные бабочки и падали на скатерть, уставленную серебряной посудой с дымящимся кофе и сверкающим хрусталем, наполненным знаменитым рислингом из собственного винограда господина генерального директора Домачинского, бывшего трактирного слуги, буфетчика, кельнера и виноградаря.