| Little Teddy bore a charmed life, for nothing ever happened to him, and Jo never felt any anxiety when he was whisked up into a tree by one lad, galloped off on the back of another, or supplied with sour russets by his indulgent papa, who labored under the Germanic delusion that babies could digest anything, from pickled cabbage to buttons, nails, and their own small shoes. | Маленький Тедди был, казалось, неуязвим для любых опасностей, так как с ним никогда ничего не случалось, и Джо не испытывала ни малейшей тревоги, когда его втаскивал на дерево один мальчуган, или катал на спине другой, или кормил зелеными яблоками потакающий ему папа, пребывавший во власти немецкой иллюзии, что дети могут переварить что угодно, от квашеной капусты до пуговиц, гвоздей и их собственных маленьких ботинок. |
| She knew that little Ted would turn up again in time, safe and rosy, dirty and serene, and she always received him back with a hearty welcome, for Jo loved her babies tenderly. | Она знала, что Тедди опять появится в положенное время, невредимый и румяный, грязный и безмятежный, и она всегда была рада получить его обратно, так как нежно любила своих малышей. |
| At four o'clock a lull took place, and baskets remained empty, while the apple pickers rested and compared rents and bruises. | В четыре часа наступило затишье, и корзины оставались пустыми, пока сборщики яблок отдыхали и сравнивали прорехи и синяки. |
| Then Jo and Meg, with a detachment of the bigger boys, set forth the supper on the grass, for an out-of-door tea was always the crowning joy of the day. | Затем Джо и Мег вместе с отрядом старших мальчиков накрыли ужин на траве, так как чаепитие на открытом воздухе всегда было вершиной радостей этого дня. |
| The land literally flowed with milk and honey on such occasions, for the lads were not required to sit at table, but allowed to partake of refreshment as they liked-freedom being the sauce best beloved by the boyish soul. | Земля буквально текла молоком и медом в подобных случаях, так как от мальчиков не требовали сидеть за столом, а позволяли есть, как они хотят; свобода - та приправа, которая особенно дорога мальчишечьим душам. |
| They availed themselves of the rare privilege to the fullest extent, for some tried the pleasing experiment of drinking milk while standing on their heads, others lent a charm to leapfrog by eating pie in the pauses of the game, cookies were sown broadcast over the field, and apple turnovers roosted in the trees like a new style of bird. | Они пользовались этой редкой привилегией в полной мере: одни пытались осуществить интересный эксперимент, стараясь выпить молоко стоя на голове, другие придали новое очарование чехарде, кусая свои пироги после очередного прыжка, поле засевалось вразброс печеньем, а яблочные пирожки рассаживались на деревьях, как новый вид птичек. |
| The little girls had a private tea party, and Ted roved among the edibles at his own sweet will. | Маленькие девочки устроили отдельное чаепитие, а Тед бродил от одного кушанья к другому как ему заблагорассудится. |
| When no one could eat any more, the Professor proposed the first regular toast, which was always drunk at such times-"Aunt March, God bless her!" | Когда никто уже не мог съесть больше, профессор предложил первый обычный тост, который всегда провозглашали по таким праздникам: "За тетю Марч, благослови ее Господь!" |
| A toast heartily given by the good man, who never forgot how much he owed her, and quietly drunk by the boys, who had been taught to keep her memory green. | Тост от всей души провозглашал добрый человек, никогда не забывавший, сколь многим он ей обязан, и пили в тишине мальчики, которых учили всегда хранить память о ней. |
| "Now, Grandma's sixtieth birthday! | - Теперь - за бабушкино шестидесятилетие! |
| Long life to her, with three times three!" | Долгих лет и девятикратное "ура"! |
