Читать «М. Горький. Собрание сочинений в 18 томах. Том 4» онлайн - страница 84

— Если вы приносите правду — говорите ее всем, а не одному, не двум,— вот придите да всем нам и скажите сразу — нуте-ка?!

Этот вызов, насмешливый и лишенный веры в честь людей, снова оскорбил Веру. Она выпрямилась.

— Хорошо, я приду!

Шамов громко засопел й быстро сказал:

— Никак нельзя...

Его товарищ вынул одну руку из кармана, поправил фуражку. — Идем, Шамов. Прощайте, барышня...

Вера шагнула к нему и звенящим голосом крикнула:

— Вы не смеете теперь отказываться! Вы оскорбили людей...

Солдаты двинулись друг к другу, Шамов успокоительно молвил:

— Он пошутил,— господи, что вы?

Но Вера настойчиво и дерзко крикнула:

— Нет, вы должны собраться все вместе, и я приду — слышите?

— Все не такие, как мы,— усмехаясь, заметил Авдеев.

— Мне все равно! — сказала девушка.

— Идем! — прошептал Шамов.

— Завтра в это время я буду здесь,— продолжала Вера настойчиво и строго.

Она повернулась спиной к солдатам и пошла в лес, оттуда смотрела ночь глубокими и грустными глазами. Девушку снова обнял страх; остановись, она сказала более ласково и мягко:

— Вы должны прийти, ведь вам хочется верить в хороших людей?

Солдаты шептались о чем-то. Во тьме раздался голос Авдеева:

— Это опасно для вас.

Ей показалось, что он все еще усмехается своей неверующей усмешкой. И, не найдя, что ответить ему, она негромко повторила:

— Мне все равно.

Не ответив, солдаты зашагали по плотине, был слышен тревожный шепот Шамова, потом раздался голос Авдеева:

— Форсит!

Ей захотелось крикнуть: «Негодяй!»

— Не придет...

Поняв, что он нарочно дразнит ее, издевается над нею, она крикнула, почти угрожая:

— Я — приду!

Белое пятно скрылось, проглоченное лесом. Стало тихо и жутко.

Вера поднималась по обрыву, песок под ногами осыпался и сердито шуршал, мешая идти — она хваталась руками за ветви и стволы деревьев, сползала вниз и снова торопливо лезла, не оглядываясь назад, до боли возмущенная и полная жуткого трепета. На верху обрыва она села на песок и, поправляя растрепавшиеся волосы, подумала печально и обиженно:

«Какая я неловкая, глупая. И _:— боюсь».

По ее щекам потекли слезы, она замерла в тяжелой думе о себе, маленькой и бессильной, о великой правде, которая жила в ее душе, о солдате, издевавшемся над нею.

«Я не могла его зажечь. Не умела, жалкая. А он — понимает что-то... Они не схватили меня — почему?»

Она долго смотрела на черную воду омута, на звезды, ярко отраженные в ней, и сквозь слезы ей казалось, что вокруг нее трепещут странные, бледные искры большого и яркого, повсюду рассеянного огня.

От развалин мельницы пахло дымом. В лесу гулко крикнула сова. По небу тихо плыли облака, белые, пышные, подобные крылатым коням. Ночь склеила сосны в плотную массу, лес стал похож на гору, и все вокруг казалось полным напряженною думою о дне и солнце.

II

Вечер был такой же цветистый и ласковый, как вчера, так же краснела тихая вода омута и курили сосны теплым благовонием смол,— только больше дымились развалины мельницы, да в глубине леса кто-то стучал топором, и воздух, принимая удары, гулко ухал. Над водою мелькали голубые стрекозы, плескалась рыба, однозвучно разливался серебряный звон ручья.