Читать «М. Горький. Собрание сочинений в 18 томах. Том 4» онлайн - страница 83

Солдат говорил негромко, на его лице все время дрожала хмурая улыбка, она была противна Вере. В ее памяти ярко вспыхнули образы людей, которых она уважала всей силой юного сердца, полного пламенной веры в их скромное мужество, в их готовность на все муки ради торжества разума и правды. Солдат оскорблял этих людей и ее вместе с ними — в груди ее закипело возмущение.

«Они меня схватят и отведут к начальству»,— мелькнула острая мысль.

На секунду тоска и страх сжали сердце, но раздражающее лицо Авдеева, насмешливый упрек его речи вызвали острое желание проучить человека, который смел издеваться над тем, чего не знал.

— Вы лжете! — с грубостью, не свойственной ей, и неожиданной для себя силой сказала она, мельком взглянув на Шамова, который смущенно почесывал искусанную комарами шею и переминался с ноги на ногу.— Никто не бегает и не прячется, если это нужно для успеха дела. Тех, которые погибли, говоря вам о правде, больше, чем вас... чем людей, которые слышат правду и не верят, не могут понять ее, рабы!

Торопясь сказать возможно больше и сильнее, она почти не видела солдат, в глазах ее поплыл красноватый туман, сердцу не хватало крови, а в груди тихо рос, путая мысли, темный страх.

«Они будут меня бить...»

И за этой мыслью, без слов, голо стояла другая, еще более страшная и обессиливающая. Напрягаясь, чтобы заглушить предчувствия, разрушавшие ее возбуждение, она говорила все громче, почти кричала и ждала, что в следующую минуту голос ее порвется, слов не хватит и она не устоит на ногах против солдат, немых и неясных, как два серые облака.

— Я сказал, что было,— вдруг прервал Авдеев ее речь,— приходили люди, смущали человека и скрывались — это почему? Я могу думать — значит, когда им тесно жить,— идут они к нам, темным людям, и говорят — вам тоже тесно, давайте вместе дружно разработаем дорогу, чтобы свободно было всем идти. Говорят — всем, а думают — нам! И покуда человек работает с ними — брат, а добились они своего — он им враг... Не человеческое это у вас.

В темноту вечера ворвался тревожный металлический крик, солдат замолчал, и несколько секунд молчания показались Вере невыносимо долгими.

— Идем,— тихо сказал Шамов,— горнист играет...

Авдеев не ответил, он стоял, опустив голову и глубоко сунув в карманы руки. Вера невольно следила за ними, ожидая враждебного движения.

— Это неправда!—сказала она.

— Я так думаю! — возразил солдат, дернув плечами.— Я могу думать так, есть причина...

И, снова усмехаясь, он взглянул на Веру холодным взглядом синих глаз.