Читать «М. Горький. Собрание сочинений в 18 томах. Том 4» онлайн - страница 75

— Можно было терпеть — он жил смирно. Но ежели помощи нет? И человек освирепел... Мужика я понимаю...

— Ну, конечно! — вполголоса воскликнул рябой, лицо его радостно расплылось.— Все говорят: один работник есть на земле— мужик... И которые бунтуют — тоже так говорят...

Рябой широко обвел вокруг себя рукой и, таинственно наклонясь к рыжему, тихо вскричал:

— Нету никуда ходу мужику.

— В солдаты гонят! — пробормотал скуластый солдат.

Рыжий стукнул прикладом ружья по земле и строго спросил:

— А зачем городские бунтуют?

— Избаловались, конечно! — сказал рябой.— Сколько нашему брату муки из-за них. Голоду, холоду...

— Греха тоже...— тихо перебил скуластый солдат речь рыжего. А он, постукивая прикладом в такт своим словам, настойчиво и жестко говорил:

— Этих всех уничтожить,— батальонный правильно говорил. Которых перебить, которых в Сибирь. На, живи, сукин сын, вот тебе — снег! Больше ничего...

Взбросил ружье на плечо и твердыми шагами пошел вокруг костра.

Скуластый солдат снова поднял голову и, задумчиво улыбаясь, сказал:

— Ежели бы господ всех... как-нибудь эдак... Всех...

Сказал, вздрогнул, зябко пожал плечами, оглянулся вокруг и тоскливо продолжал, странно пониженным голосом:

— Снаружи жгет, а внутри холодно мне... Сердце дрожит даже...

— Ходи! — сказал рыжий, топая ногами.— Вон, Яковлев — ходит.

Движением головы он указал на фигуру солдата, мелькавшую во тьме.

Скуластый солдат посмотрел на Яковлева и, вздохнув, тихо заметил:

— Тошно ему...

— Из-за лавочника? — спросил рябой.

— Ну, да,— тихо ответил скуластый.— Земляки они, одной волости. Письма Яковлеву из села на лавочника шли. И племянница у него... Яковлев говорил: «Кончу службу — посватаюсь...»

— Ничего не поделаешь! — сурово сказал рыжий.

А рябой зевнул, повел плечами и подтвердил громко, высоким голосом:

— Солдат обязан убивать врагов, присягу положил на себя в этом.

Яковлев неустанно кружился во мраке, то приближаясь к огню костра, то снова исчезая. Когда раздались резкие и острые слова рябого, звуки шагов вдруг исчезли.

— Слаб ты сердцем, Семен! — заметил рябой солдат.

— Ежели бы лавочник бунтовал...— возразил Семен и хотел, должно быть, еще что-то сказать — взмахнул рукой,— но рыжий подошел к нему вплоть и раздраженно, хрипло заговорил:

— А как понять — кто бунтует? Все бунтуют!.. У меня дядя в дворниках живет, денег имеет сот пять, был степенный мужик...

Вдруг где-то близко раздался сухой и краткий звук, подобный выстрелу, солдаты вскинули ружья, крепко сжимая пальцами холодные стволы. Вытянув шеи, они смотрели во тьму, как насторожившиеся собаки, усы рыжего выжидающе шевелились, рябой поднял плечи. Во тьме мерно застучали шаги Яковлева, он не торопясь подошел к огню, окинул всех быстрым взглядом и пробормотал:

— Дверь хлопнула... а то — вывеска...

Губы у него плотно сжаты. На остром лице сухо сверкают овальные серые глаза и вздрагивают тонкие ноздри. Поправив ногой догоравшие головни, он сел на корточки перед огнем.

— Малов! — сказал рыжий тоном приказания,— ступай за дровами... Там вон,— он ткнул рукой во тьму,— ящики сложены у лавочки...