Читать «М. Горький. Собрание сочинений в 18 томах. Том 4» онлайн - страница 74

На огонь и солдат отовсюду давит тьма...

Один из них, низенький, рябой, с широким носом и малень-кими глазами без бровей, поправил штыком головни в костре; рой красных искр пугливо взлетел во тьму и исчез. Рябой солдат стал вытирать штык полой шинели. Высокий, тонкий человек, без усов на круглом лице, сунул ружье под мышку и, вложив руки в рукава шинели, медленно пошел прочь от костра. Солдат с большими рыжими усами, коренастый, краснощекий, отмахнул руками дым от лица и хрипящим голосом заметил:

— А вот ежели накалить штык, да в брюхо какому-нибудь...

— И холодный — хорошо!—негромко отозвался рябой. Голова его покачнулась.

Пожирая дерево, огонь ласково свистит, его разноцветные языки летят кверху и, сплетаясь друг с другом, гибко наклоняются к земле. Белые снежинки падают в костер. Рыжий солдат сильно дышит через нос, сдувая снег с усов. Четвертый, худой и скуластый, не отрываясь, смотрит в огонь круглыми темными глазами.

— Ну, и много положили сегодня народу! — вдруг тихо восклицает рябой, раздвигая губы в широкую улыбку. И, еще тише, он медленно тянет: — А-а-яй...

Уныло шипит сырая головня. Где-то очень далеко родился странный, стонущий звук. Рыжий и рябой насторожились, глядя во тьму, огонь играл на их лицах, и уши опасливо вздрагивали, ожидая еще звука. Скуластый солдат не двигался, упорно глядя в огонь.

— Да-а...— сказал рыжий густо и громко.

Рябой вздрогнул, быстро оглянулся. И скуластый вдруг вскинул голову, вопросительно глядя в лицо рыжего. Потом вполголоса спросил у него:

— Ты — что?

Рыжий помедлил и ответил:

— Так...

Тогда скуластый солдат мигнул сразу обоими глазами и заговорил негромко и быстро:

— Вчера пензенский солдатик нашей роты земляка видел... Земляк говорит ему: «У нас, говорит, теперь бунтуют. Мужики, говорит, жгут помещиков... Будто говорят: ладно, будет вам, попили нашей крови, теперь — уходите... Да. Земля не ваша, она богова, земля-то. Она, значит, для тех, кто может сам на ней работать, для мужиков она... Уходите, говорят, а то всех пожгем». Вот...

— Этого нельзя! —хрипло сказал рыжий, шевеля усами.— Этого начальство не позволит...

— Конечно-о! — протянул рябой и, позевывая, открыл глубокий, темный рот с мелкими плотными зубами.

— Что делается? — снова опустив голову, спросил скуластый и, глядя в огонь, сам себе ответил: — Ломается жизнь...

Во тьме мелькает фигура четвертого солдата. Он ходит вокруг костра бесшумно, широкими кругами, точно ястреб. Приклад его ружья зажат под мышкой, штык опустился к земле; покачиваясь, он холодно блестит, будто ищет, нюхает между камнями мостовой. Солдат крепко уперся подбородком в грудь и тоже смотрит в землю, как бы следя за колебаниями тонкой полоски стали.

Рыжий зорко оглянулся, кашлянул, угрюмо наморщил лоб и, сильно понизив свой хриплый голос, заговорил:

— Мужик,— разве он собака или кто? Он с голоду издыхает, и это ему — обидно...

— Известно! — сказал рябой солдат.

Рыжий сурово взглянул на него и наставительно продолжал: