Читать «Люди абрикосовой войны» онлайн - страница 36

И всё же сидеть в раскалённой душегубке было невозможно. Люди робко топтались у вагонов, шепотком передавали тревожные слухи о стрельбе и заминированных путях, а волны блестели за деревьями и дразнили свежим йодным ароматом. Можно было побродить вдоль насыпи и утешиться ежевикой. Огромными чёрными ягодами необыкновенной сладости, от которых ветки кустов пригибались к земле. Можно было сорвать крупный пахучий до головокружения цветок магнолии. Сесть на пригорке, смотреть на размытый сине-голубой горизонт и ждать, ждать, ждать.

К вечеру тронулись, заскрипели, потащились. Когда в окно ударился первый камень, мама сдёрнула меня с нижней полки на пол и накрыла собой. Стёкла в поездах толстые, но некоторые не выдерживали и лопались с громким дребезжащим хлопком. Состав дёргало, я лежала в проходе, сглатывая кровь из прокушенной губы, а со стола на голову сыпалась ежевика вперемешку со стеклянным крошевом. Вскрикивали люди внутри вагона, громко проклинали люди снаружи, камни ударялись в стены. Так абхазы приветствовали вражеский состав. Наверное, они были в своём праве, потому что на своей земле. Или нет? Слишком сложно.

– Ты крохотная была и не помнишь, как мы ездили в отпуска из ГДР, – позже рассказывала мама. – Добирались несколькими поездами. Сначала по Германии, потом Польша, Белоруссия и Украина. Так вот, на всей территории Польши вагоны не открывались, нам было запрещено выходить. Иногда в окна летели камни. Считай, что у меня уже рефлекс на пол падать.

Раз камни, два камни… говорят, Бог любит троицу.

Пару лет назад, в четырнадцатом, когда во всю раскручивалась наша братско-славянская ненависть, мне довольно часто приходилось ездить из Москвы в украинских составах. Обычно брала место в плацкарте «Москва-Львов» и выходила недалеко от границы. Случалось так, что перед таможней больше никто не покидал вагоны – граждане России предпочитали ждать русские экспрессы, теряя час, а то и больше. А этим поездом ехали в основном украинцы, возвращались домой с заработков. Русские власти не чинили им препятствий, не лишали работы, не вводили визовый режим, но по российскому отрезку пути состав шёл закрытым. Мы сидели в вагоне за задраенными дверьми, тянули пиво «Славутич» и говорили о чём угодно, кроме политики. Я – на русском языке, и они – на русском. Не знаю, возможно, если бы хоть раз пересекла границу и оказалась на украинской стороне, всё сложилось бы иначе. Даже скорее всего. Но речь не о том.

Все шесть часов пути проходили спокойно. И никогда в окна вагонов не прилетали камни. Я говорила с проводниками: нет, не было камней на российском отрезке дороги. Не было.

Вадим

Свет мы не зажигали. Телевизор работал без звука, чтобы экран подсвечивал комнату вместо ночника. От густого дыма Михеевых сигарет голова отяжелела. Мы долго разговаривали, а вспомнить нечего. Люди-люди-детство-люди. Больше чужие, не особо интересные. На обсуждение серьёзных вещей не хватило сил. Устала. После прополки бабушкиного огорода так не выматывалась. Спать, нужно спать, а не выходит.