Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 323

А он не роптал.

— Как зовут эту писательницу? Рита?

— Рита — псевдоним. Изначальное имя — Раиса.

Он передернул плечами. У него когда-то была своя Раиса. Раиса Ильинична. И она далеко-далеко не каждый день напрягалась, чтобы утешить его и погладить по головке.

Он уехал в ночь. Не верилось, что совсем недавно он здесь стоял, теребил руки, о чем-то тревожился, украдкой поглядывая на часы. Как всегда, тысячи вопросов остались без его ответа. Но скорее всего, исчерпывающих ответов вообще не существует. Ко мне подошла бездомная собачонка, чем-то похожая на флоровскую Пешку. Она ждала, что я ее чем-нибудь угощу. Псинка плюхнулась на пыльный, измызганный асфальт и сразу же потрусила за мной, как только я направился к Дому творчества. Перед акведуком она остановилась: ее испугали крутые ступени.

...И, думая о том, что для меня означала кончина Флора, я всегда представлял этот внезапный отъезд, эту темень, угол, за которым исчезли габаритные огоньки такси. А еще прокручивалась в памяти песенка Вертинского:

...А потом пройдут года, и, вами брошенный, Постаревший, жалкий и смешной, Никому уже не нужный и изношенный, Я, как прежде, возвращусь к себе домой...

Близкие нам люди навсегда уходят (может быть, может быть, и к себе домой) — и мы с ужасом обнаруживаем, что с ними ушли драгоценнейшие подробности их жизни. Выведать «детали» (которые и есть квинтэссенция жизни) можно было только у них — и ни у кого больше. В чужой «версии» детали эти, к сожалению, мало чем отличаются от рыбы, вытащенной из воды.

Когда не стало Флора, мои отношения с Татьяной совсем ухудшились. Правда, она пригласила меня с женой «на девять дней», сказав по телефону:

— Салушка не простил бы меня, если б я этого не сделала, так что приезжайте. Вы были ему самым близким другом. Я и Васильева Виктора позвала.

Спасибо и на том.

Виктор почему-то не появился, даже не позвонил.

За столом была еще ее сестра, Светлана, усталая, грустная. Мы почти не говорили. Да и о чем?

Мой Флор мало был похож на Таниного Флора.

Мы поминали едва ли не разных людей.

Таня сказала:

— Я сменю фамилию.

Светлана вздрогнула.

Таня была Ильиной, дочерью не только Александры Александровны Есениной, но и Петра Ивановича Ильина, сначала — корреспондента газеты «Гудок», потом — работника приемной Всесоюзного старосты Калинина, и теперь ей захотелось стать Есениной-Флор. Она вопросительно посмотрела на меня — как я на это отреагирую.

Я ей не ответил.

Меня вдруг потянуло в «комнату Флора», где мы с Сало Михайловичем провели сотни часов. Я сел на его диван и стал вглядываться в небольшой портрет. Флор улыбался с него грустно и не так, как обычно. Через несколько секунд появилась Таня с сигаретой в зубах. Она сразу погасила ее в пепельнице, которую взяла с собой, другую — закурила.