Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 321

— Как вы питаетесь в Советском Союзе?

Флор отмолчался и сердито протянул ему руку для прощания».

Как видим, поведение советского гроссмейстера Флора было образцовым.

А тогда, у Дома кино...

— Котик, — говорит ему Флор, — ты сияешь, как именинник.

— Я и есть именинник, — отвечает Котов. — А ты, Сало, что такой бледный? Худо тебе?

— Погода... — неопределенно говорит Флор. — Наверно, давление, — но его волнует, конечно, совсем другое. Это видно: — Ты-то сам фильм смотрел?

— Так, не целиком...

Смутившегося Котова, к его явному удовольствию, отзывают: скоро начнется обычная церемония, на сцену выйдут режиссер, актеры, оператор.

Мой Сало Михайлович в напряжении. Гаснет свет. На экране мелькают первые кадры — и он тут же окаменевает, цепко держит мою руку. Худшие его ожидания подтверждаются. Кажется, что он заметен вьюгой, пургой, метелью, бураном...

Алехина играет Александр Михайлов. По-моему, это его удача. Он прозревает в своем герое не просто гения комбинаций, а мятущегося человека, как Набоков прозревал в Лужине феноменального увальня, под периной которого мялись башмаки с распущенными шнурками. До многого актер сам докопался, без подсказок Котова.

Но вот появляется на экране «непробиваемый Флорик».

— Это Галкин, — шепчет Сало Михайлович. — Боря. Приятный парень. Мы с ним чай пили у меня...

И вдруг шепот его стихает: не по себе стало — сразу заметно. Что это? Флор на экране беспричинно хохочет, по-дурацки шутит, дергается, будто марионетка. Бог знает зачем. Актер, исполнявший эту роль, несколько раз бывал дома у Сало Михайловича, вел с ним продолжительные беседы. А толку-то... У зрителя складывается впечатление, что Флор — персонаж комический, а главное — что это не соперник для Алехина. Поэтому, что ли, его заставляют на экране паясничать и гримасничать, валять ваньку и быть недалеким, забывая, что тот трижды опережал Алехина в турнирах, был с ним на «ты», что непревзойденный чемпион мира относился к нему с уважением как к собрату, ровне и достойнешему человеку...

Закончился просмотр. К нам подходят знакомые, говорят какие-то любезные слова Флору. Он не реагировал на эти слова. Заледенел, хотя и раскраснелся.

Мы стояли на улице Горького и ловили такси. Флор молчал, пока минут через двадцать мы не поехали в сторону Комсомольского проспекта.

— А ведь Котик — мой давний приятель, — сказал он. — Может, это не он виноват? Как по-вашему? Может, режиссер это учудил?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ ГОЛИЦЫНСКИЙ ЭПИЛОГ

1

Тогда я был в Доме творчества в Голицыне, и Флор, взяв такси, приехал ко мне. Он сказал, что Таня его «отпустила»: «Поезжай, Салушка, подыши свежим воздухом». Был конец мая, до 18 июля 1983 года, дня его ухода в вечность, оставалось всего-ничего. И все же должен признаться: я убеждал себя, что он — из долгожителей, что скрипучему дереву дольше держаться на земле, чем стройным тополькам. Мы с ним гуляли — медленно, чуть ли не на каждом шагу отдыхая. Он быстро уставал. Пропала привычка взрываться смехом, подмеченная почти всеми, кто его близко знал. Я ловил себя на мысли, что мне хочется взять его под руку, поддержать, чтоб он, не дай Бог, не споткнулся. И все равно Флор, как всегда, был с иголочки, со вкусом одет: все тот же английский костюм с кокетливым платочком в кармашке пиджака.