Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 317

А в фильме Котова и в его романе за спиной Алехина не стихает предательский смех. Даже в тех местах, где нет причин для хохота! И кстовский Алехин разгневан: «Нашли чему радоваться — проиграли четыре партии. Плакать надо! А все-таки им весело, а он — победитель — тоскует один. Никого нет вокруг». Злится Александр Александрович, что Москва по внутреннему радио вызывает гроссмейстера Флора и что подвижный чех быстро семенит в переговорную будку, и что «вместе с ним пошла поговорить с родными жена Флора — Рая — как очаровательный экспорт недавно вывезенная им из России... Взрыв веселого смеха (...) на миг вернул Алехина к действительности и сегодняшнему дню».

«Смеются, все еще смеются...»

Злиться на смех Флора — все равно, что злиться на смех Шолом-Алейхема. Тезка Сало Михайловича, Михоэлс подметил, что Шолом-Алейхем чувствовал с небывалой остротой социальную правду своего времени и своего народа, «воспринимая ее почти как исторический приговор. (...) Его глубоко народный юмор был лишь сильнейшим средством самозащиты. (...) Воспринимали в нем лишь те стороны, которые способны были усвоить. А иногда для более удобного усвоения люди определенной эпохи создавали себе суррогат из плохо очерченной, ложной и извращенной характеристики автора и его произведений. Трудно перечислить, сколько превращений претерпели, например, Шекспир или Гоголь. Не избег этой участи, естественно, и Шолом-Алейхем».

Один из самых первых мемфисских блюзов навсегда врезался мне в память:

Отчего смеюсь я? — вот вопрос.

Должен удержаться я от слез.

3

Перенесемся в год восьмидесятый: пожалуй, сейчас это будет уместно.

В Доме кино — просмотр фильма «Белый снег России». Перед этим — звонок Флора. Волнуется. В таких случаях его выдает голос. Акцент становится отчетливее.

— Сможете приехать? Очень просим.

«Просим» — это выдает Флора с головой.

Я знаю, что на экране рядом с Алехиным появится и Флор.

Событие нерядовое.

Фильм поставлен по «Белым и черным». Не все, далеко не все в этом котовском романе вызывало у Флора восторг. Он при мне и Васильеве поставил Котова в тупик, рассказав свою версию матча Алехин — Эйве.

Кое-что в этой «проблеме» высветилось из флоров-ского предисловия к книге «Макс Эйве», вышедшей на русском языке в 1979 году: «Когда Эйве совершенно неожиданно для шахматного мира матч выиграл и “вполне естественно” в 1937 году проиграл матч-реванш, то “почему-то” голландца назвали “калифом на час”. Даже сегодня еще у многих любителей шахмат проскальзывает ироническая улыбка, когда заходит разговор о победе Эйве над Алехиным в 1935 году. Я говорю “почему-то”, поскольку до сих пор существует версия о том, что тогда “Алехин не был Алехиным” и провел матч чуть ли не в “невменяемом” состоянии. Я присутствовал на обоих матчах. Действительно, Алехин находился в неважной физической форме. Но попробовали бы выиграть матч у Алехина даже в плохой форме. Читатель увидит, что Алехин, пребывая даже в плохой форме, играл некоторые партии великолепно, гениально. В матче было много ошибок, упущенных возможностей, но в каком матче их не было?»