Читать «Любовь и шахматы» онлайн - страница 269

Но вот кто меня по-настоящему удивил, так это почти классик, писатель-правдолюб Юрий Нагибин — автор предисловия к флоровской книге «Сквозь призму полувека». Как возникла книга, поговорим чуть ниже. Прочитав предисловие, я невольно вспомнил слова из нагибинской повести «Тьма в конце туннеля» — о способности ее героя к самообману: «Уже все зная, все понимая, видя до дна, я мог в два счета заморочить себе душу и голову, если не хотел правды». Скорее всего, на этот раз нечто подобное произошло с самим Нагибиным.

Зачем он взялся за эту большую статью, похожую на развесистую клюкву, не имея под рукой хоть каких-нибудь убедительных фактов? Ведь он почти не знал Сало Михайловича. Их общение было кратковременным, и он вынужден сказать: «Встречи эти были мимолетны». Вот откуда у него и общие слова, и досаднейшие промахи. Ему не удается выйти за рамки панегирика. Дефицит общения, необязательность этого общения не позволили Нагибину, настроенному на водевиль, заглянуть в душу Флора поглубже, осознать духовную драму гроссмейстера. А если б удалось — может быть, и углядел бы он внешне респектабельного, но на самом-то деле умерщвляющего себя изо дня в день оруэлловского персонажа, уже привыкающего чувствовать себя своим в стране, где «свобода — это рабство, незнание — это сила».

Познакомился Нагибин с Флором случайно — это произошло во время курортного лечения, «в час карловарского водопоя». В центре «маленького стада» отдыхающих писатель заметил «некий центр притяжения» — «элегантного, начинающего полнеть и лысеть человека»: тот «привлекал и “заводил” людей». Гроссмейстер в тот день подарил писателю карандаш с резинкой на ввинчивающемся колпачке и предсказал: «Вы напишете этим карандашом свои лучшие произведения!»

Очевидно, не этим — другим карандашом было написано Нагибиным предисловие.

5

Потом (это произошло, скорее всего, в конце семидесятых или в самом начале восьмидесятых) произошла новая встреча с гроссмейстером, когда Нагибин приехал с какой-то своей рукописью на 2-ю Фрунзенскую, домой к Флору — вернее, к его второй жене. Это произошло уже после того, как Сало Михайлович все-таки развелся с Раисой Ильиничной. Нарушив хронологию и поломав «сюжетную линию», мне все-таки придется, поскольку зашла речь о книге «Сквозь призму полувека», забежать вперед и кратко поведать о двух поистине драматичных «любовных романах» Флора. В «Этюде о Тартаковере» он спрашивал: был ли этот гроссмейстер счастливым человеком? И отвечал: «Нет, этого нельзя сказать. Савелий Григорьевич имел, правда, постоянный адрес в одном из пансионатов Парижа, по своего дома у него никогда не было. Семейный уют, семейное счастье обошли его стороной. Он не был женоненавистником, но жениться так и не решился». Это было опубликовано в «64» за год до смерти Флора, который не пошел «по пути» Тартаковера и был женат, даже дважды, — да вот только и его обошло семейное счастье.