Читать «Любитель поговорить» онлайн - страница 14

гель Сельви, который был счастлив снабжать ее косметикой и хранить все в тайне.

Когда Сельви появлялась на помосте, она казалась не смуглой, не белой, не черной, а просто ослепительной, и публике оставалось лишь гадать и спорить, если возникал вопрос о том, какой у нее на самом деле цвет кожи. Обо всем, что связано с ее жизнью и личностью, велись бесконечные разговоры, стоило только сойтись где-нибудь вместе нескольким ее поклонникам — например, в отеле «Без постояльцев», где завсегдатаи за своими постоянными столиками предавались обсуждению городских новостей. Варма, хо-,яин, восседающий за кассовым аппаратом, любил вслушиваться в их разговоры, особенно когда речь шла о Сельви. Он тоже ее боготворил, но издалека, говоря себе: «Богиня Лакшми милостива ко мне, она подарила мне богатство и материальное процветание, но я жажду милости другой богини, Сараевати, которая сейчас среди нас в облике Сельви, небесной певицы; о, если бы она соблаговолила принять из моих рук чашку кофе или немного сластей, как бы я был горд! Увы, что бы я ни подносил ей, все забирает он и, вежливо поблагодарив, не пускает меня дальше порога». Варма был один из многих тысяч жаждущих познакомиться с Сельви. Но она жила в башне с невидимыми стенами. Ей словно на роду было написано всю жизнь провести в одиночном заключении или скованной цепью со своим тюремщиком. Ее ни на минуту ни с кем не оставляли с глазу на глаз. Двадцать лет она была женой Мохана и за это время ни с кем не сказала ни слова иначе как в его присутствии.

А посетители тянулись с утра до вечера, всем хотелось сподобиться благодати от лицезрения Сельви. Немногие этого удостаивались. Некоторых пускали на нижний этаж, других — во двор, кому-то разрешалось даже подняться по лестнице, но никто и одним глазком не видел саму Сельви, их принимал только личный секретарь Мохана или секретарь этого секретаря. Лишь избранные из избранных торжественно приглашались в зал, где их усаживали на диваны. А простым смертным даже садиться не предлагали; кто хо-27 тел, мог сам устроиться где попало, на каком-нибудь табурете или стуле, и ждать хоть до скончания века — и все-таки вернуться восвояси, так ничего и не дождавшись.

Жили они в огромном двухэтажном особняке времен Ост-Индской компании — колонны, фронтоны, арки. Когда-то здесь, в пяти милях за городской чертой по дороге к Мем-пийским горам находилась резиденция сэра Фредерика Лоу-ли (того самого, чья статуя возвышается на городской площади), и при нем обреталась свита из сорока слуг, в чьи обязанности входило мести и убирать шесть просторных залов с высокими двухстворчатыми дверьми и венецианскими ставнями на готических окнах. Вокруг дома на участке в несколько акров густо росли невероятных размеров деревья, особенно славился вяз (или дуб, или бук, никто толком не знал) у ворот, посаженный лично сэром Фредериком, а саженец он привез из Англии, и считалось, что это единственное дерево такой породы на всю Индию. Селиться в том доме никто не хотел, потому что в нем обитал призрак сэра Фредерика, по городу тогда ходило много жутких рассказов. И с 1947 года, когда англичане убрались из Индии, здание пустовало. Мохан, обратив на него взор, рассудил так: «Почему бы не попробовать? Путем ненасильственного сопротивления, проповедуемого Ганди-джи, мы избавили страну от власти англичан. Я был смиренным учеником Махатмы, неужели же я не смогу таким же способом избавить этот дом от одного-единственного английского привидения?» Деньги на покупку дома ему дал гонорар, который выплатили Сельви за то, чтобы ее голосом могла воспользоваться одна кинозвезда, которая всего только вовремя разевала рот, однако завоевала в результате широкую популярность. После этого случая Мохан раз и навсегда решительно отверг все предложения кинокомпаний. «Сельви у меня будет сама явлением в искусстве, а не голосом очередной размалеванной кинокуклы».