Читать «Любитель поговорить» онлайн - страница 16

Занимался он не только собственно делами, но и общественными контактами, посещал рауты избранных, сам давал в доме Лоули обеды для выдающихся лиц, среди которых мелькали и международные знаменитости, у него на стенах 29

висели фотографии, где он и Сельви были сняты в самой невероятной обстановке вместе с самыми неожиданными людьми — Тито, Булганиным, Иегуди Менухиным, Джоном Кеннеди, с семейством Неру, с римским папой, с Чарли Чаплином, с йогами, спортсменами и всевозможными политическими деятелями.

О ранних годах Сельви в отеле «Без постояльцев» было очень много разговоров. Варма подслушал, как за одним столом рассказывали, что вырастила ее мать, на задворках улицы Винайяк Мудали стоял их бедный домик, с кровли падала черепица, а уложить ее обратно не было денег, и там Сельви у матери училась пению, брат и сестра аккомпанировали, и она целыми днями упражнялась.

У Мохана в то время была фотостудия на Базарной улице. Однажды мать привела туда Сельви — нужен был ее портрет для школьного журнала, так как она получила первый приз на музыкальном конкурсе. После этого Мохан стал их время от времени навещать на правах друга и доброжелателя, посиживал в единственном кресле, пил кофе и в целом держался как бог — покровитель всей семьи, не скупящийся на советы и наставления. По временам он выражал желание послушать Сельви, а сам вставал с кресла, картинно усаживался на пол, скрестив ноги и закрыв глаза, и забывался в звуках, всем своим видом как бы говоря, что перед лицом столь вдохновенного искусства надо простираться ниц.

Что ни день он оказывал семейству разные мелкие услуги и в конце концов забрал в свои руки все их дела. В отеле «Без постояльцев» никто толком не помнил, с какого времени он начал называть Сельви «моя жена» и где, когда и как именно был заключен их брак. А теперь выяснять это было бы непозволительной дерзостью.

Деньги, полученные за фильм, Мохан, не теряя времени попусту, вложил в покупку дома. Когда стены были выбелены и покрашены, он дождался первого благоприятного дня, нанял таксиста Гафура и привез Сельви с родными. В отличие от матери, сестры и брата, которые были потря-

сены размерами нового жилища и задрав головы ходили из чала в зал, восхищенно прищелкивая языком, Сельви осталась равнодушна; она прошлась по особняку, словно по какому-нибудь музею. Мохан был неприятно удивлен и спросил у нее: «Ну как, нравится тебе дом?» Но она только скачала в ответ: «Большой». Поводив их по залам, Мохан пустился в описание истории дома (опустив, понятно, подробности с привидением). Сельви слушала, но интереса не выказывала. Мысли ее были далеко. Семейство сидело на громоздких диванах ост-индских времен, оставленных в доме ввиду нетранспортабельности. Но Сельви даже не замечала этой грандиозной мебели. Как он убедился впоследствии, за время бесчисленных концертных турне, она вообще не обращала внимания на окружающую обстановку, где бы они ни останавливались — во дворце, или в шикарном отеле с роскошными гостиными и прислугой в ливреях, или же в заштатном городишке, в доме без удобств и с однокомнатными номерами,— она оставалась совершенно спокойна и всем удовлетворена: мылась, одевалась и в назначенный вечерний час была готова к концерту. Обычно она даже не знала и не интересовалась, где ей сегодня предстоит петь и какой они получат гонорар. Он только говорил ей: «Собирайся, едем», и она складывала в сундучок платья, грим и тонизирующие таблетки и была готова ехать, не спрашивая куда. Садилась в поезд на место, которое ей указывали, а когда Мохан говорил, что на следующей остановке им выходить, послушно вставала. И ни о чем не спрашивала, ничего не требовала, ни на что не жаловалась. Она жила, никого и ничего не замечая, будто в плену у какой-то своей внутренней мелодии или сокровенной мысли.