Читать «Любитель поговорить» онлайн - страница 13

Спрашивая Нараяна о его творческих планах, рискуешь оказаться в числе тех самых ценителей, о которых он так насмешливо пишет. С другой стороны, как не задать такого вопроса, когда в мире столько жаждущих узнать, получат ли они новый нараяновский роман или сборник рассказов.

Ответ Нараяна отличается ясностью и характерной незавершенностью:

«Не думаю, что возьмусь за большой роман. Хватит, я уже написал не то двенадцать, не то четырнадцать романов, да еще несколько сборников рассказов. Роман — это года три работы, то есть два-три, посвященных одной теме. Не хочется. Буду писать рассказы или другие короткие вещи. За роман, думаю, возьмусь теперь не скоро. А там, глядишь, и вообще отвыкну от писания».

И смеется.

Нет смысла размышлять над тем, является ли «Любитель поговорить» последним из романов о Мальгуди. Джон Апдайк отнес Нараяна к числу писателей редких — «углубленных в собственный материал, который они могут черпать в непосредственной близости от своего дома... инстинктивно и уважительно отождествляющих себя со своим окружением». Такой человек едва ли оставит главное дело своей жизни — рассказывать истории.

«Ничего не изменилось,— говорит Нараян в минуту откро-। венности.— Пятьдесят лет — сущий пустяк. Только в моло

дости кажется, будто это долгий срок. Но проходит полвека, и понимаешь, что ничего не изменилось. Словно вре-24

мя — иллюзия. Мы есть то, что мы есть. Стареешь, дряхлеешь, а в душе остаешься тем же и знаешь это. Не вижу разницы между собой, семилетним мальчиком в Мадрасе, и собой, теперешним в Майсоре. Тот, что внутри меня, он не переменился. Другим видна и лысина, и сутулость — смотрят на меня и, наверное, думают: как он вообще еще живет?»

Сьюзен Рам

Сельви

После каждого концерта ее осаждали охотники за автографами. Обступали со всех сторон и не давали сойти с эстрады. В такие минуты Мохан, пробираясь к выходу, звал ее через весь зал: «Сельви, поторопись! Опоздаем на поезд!» «Времени вдоволь»,— могла бы ответить она, но у нее не было привычки ему перечить; а для Мохана здесь заключалась драгоценная возможность показать на людях свою власть. Потом, в толпе поклонников, собравшихся, чтобы проводить его с Сельви, главным образом, конечно, Сельви, до машины, он говорил вроде бы в шутку: «Ей дай волю, она бы так и сидела до бесконечности да подписывалась, у нее нет никакого чувства времени».

Публика взирала на Сельви как на дивное небесное создание, и лишь ему одному было знакомо ее человеческое лицо. «Недурна,— сказал он себе, когда впервые ее увидел.— Нужно будет еще только кое-что подправить». Пышно разросшиеся брови Сельви выщипали дугой. Для лица, отнюдь не белого, почти темного, где-то уже на грани, он выискал подходящую крем-пудру, сообщавшую лбу и щекам особый, не поддающийся описанию оттенок. Однако никто не должен был и подозревать, что Мохан поощряет использование косметики, он был последователем Махатмы Ганди, просидел несколько лет в тюрьме, носил исключительно домотканую одежду и презирал роскошь; о том, чтобы стремиться новейшими искусственными средствами приукрасить । собственную жену, не могло быть и речи. Но через одну фирму в Сингапуре он отыскал грим, который совсем не бросался в глаза,—нашелся знакомый, страстный почита-26