Читать «Куры не летают (сборник)» онлайн - страница 203

На улице князя Михаила меня всегда подстерегают неожиданности. На этот раз – в галерее УЛУС выставка Момо Капора и его дочери Ани. Я зашел с «Зеленым сукном Монтенегро» в кармане (начал его читать вчера в гостинице, практикуясь в сербском языке). Лежал в гостинице и читал вслух Капора, параллельно прислушиваясь к произношению телеведущей. По телевизору транслировали утреннюю развлекательную программу. Мне начинает казаться, что там, на высотах Западной Сербии, я увижу то самое черногорское сукно, сотканное из синего воздуха, зеленой хвои и зелено-серых пятен полонин.

Я снимал очки и пристально всматривался в безграничные просторы сине-зеленого воздуха, представляя, что где-то там, покрытая точно таким же зеленым сукном, лежит Волчья Долина. Может, именно теперь черногорцы перешли в наступление, и Лука Филипов уже ведет пленного Осман-пашу к королю Петру Петровичу Негошу.

В одном из последних интервью – «Моя Россия» – Момо Капор признался, что искусство для его поколения приходило все-таки с Запада, но Россия – вечная любовь сербов. Ничего удивительного, на мой взгляд, все по-сербски.

Это было мое третье посещение Сербии. Со времени предыдущих прошло одиннадцать лет. Одиннадцать раз расцветал тут виноград, и одиннадцать раз бродило молодое вино. Пришли сюда одиннадцать весен, лет, осеней и зим; и дожди смывали пепел войны, который глубоко оседал, как и фундамент, в землю. А сколько раз тушили свадбарски купус, никто и не считал.

Свадебная капуста (или свадбарски купус) тушилась в большом глиняном горшке, черном от огня, в Прилипаце – небольшом селе Западной Сербии, возле церкви Пресвятой Богородицы. Я смотрел, как тушится свадебная капуста, и боролся с судорожным голодом. Дым пропитанной овечьим мясом капусты уже щекотал мои ноздри и дразнил желудок, подобно коту, который когтем царапал воздух, – он забавлялся паутинкой на пороге дома. Несколько часов назад в горшок – слой за слоем – положили белую сладковатую капусту, а на каждый слой положили слой овечьего мяса. Овцу привез крестьянин, ее вытащили из кузова грузовика. Перед хозяйственными постройками на приготовленном столе сцеживали из нее кровь и разделывали специальными ножами (как раз перед самым нашим приездом).

И Эмир Кустурица ловил ноздрями дым свадбарски купус вперемешку с кислым запахом ракии и овечьего сыра, порезанного полосками на белых тарелках. Перед дверями дома, где размещалась колония художников, висела фотография Кустурицы – в рыжей дубленке с кубинской сигарой в зубах, в компании с отцом Миланом Поповичем, который навалился на Эмирово плечо. Этот наэлектризованный батя основал здесь галерею и творческую резиденцию. И потому сигаретный дым и дым от свадебной капусты путается в бородах художников точно так же, как их языки, развязанные ракией. Компания живописцев и мэр города, Радомир Андрич с Еремией и я со Светланой ждали, когда молодые повара из местной кулинарной школы занесут черный горшок в столовую и начнут накладывать на тарелки, двумя рядами выстроенные на продолговатом столе, слой капусты и слой овечьего мяса; и весь длинный стол начнет трапезу, стуча вилками о тарелки, выстукивая общую мелодию.