Читать «Куры не летают (сборник)» онлайн - страница 202

Эти сербы научились «плавать» по своим Дунаю и Саве с криками, объятиями, поцелуями, при этом постоянно держа ракию или вино в правой руке, а левой размахивая в такт мелодии или обнимая такого же хмельного друга или подругу. Они вспоминают своих князей, свои битвы и поражения, ревниво посматривают в сторону Нью-Йорка или Парижа, превращая жизнь лишь в неуловимую тень, которая прошмыгнет по белградской улице, когда далеко за полночь они разойдутся или разъедутся на такси.

Возможно, именно поэтому ночью, оставшись с несколькими поэтами, увиденными первый раз в жизни, – заваливаешься в ресторан «Стенка» возле моста Ада, напротив острова Ады Цыганлии, от которого отделяет нас сонная Сава. Тьмутаракань рядом с автострадой. Этот ресторан – пристанище белградской богемы; кажется, что его воздух настолько густ от вина и ракии, что сквозь него тяжело прорваться, если захочешь убежать отсюда. Тут играет музыка и читают стихи. В течение нескольких часов вино «Вранац», смешиваясь с воздухом, к которому добавляются клубы сигаретного дыма, превращается в воздушный коктейль с ароматом жареного мяса и форели. За каждым столиком поют, возле каждого – танцуют. Подруги престарелых поэтов, сбросив туфли, ходят по столам под громкий смех, аплодисменты и сальные комментарии. Обнажая плотные икры, они пытаются соблазнить этих облысевших, с толстыми животами, кавалеров. Общее оживление: заходят несколько цыган из оркестра Горана Бреговича. Неизвестно, где в этот момент находится Горан, но эти зашли, напевая Месецина, месецина, ой-йой, – и неистовство продолжается, все вскакивают с мест, танцуют, поют, запихивают музыкантам бумажные динары в карманы, за пояса, бросают в широкое горло бас-трубы.

На этот раз, в сентябре 2013-го, я жил в гостинице на улице Косовской, в два предыдущих приезда – на Теразии (это почти параллельные улицы). Косовская похожа на ученический пенал. Рядом с гостиницей – национальная Кинотека, о которой вспоминает Момо Капор в «Зеленом сукне Монтенегро». Да, в этот раз была Косовская, более узкая, чем Теразия, с серыми домами, но с точно такими же водостоками и воркованием голубей. Правда, окна сейчас выходили не на улицу, а во внутренний дворик, – и противоположная стена с высокими окнами была за каких-то два метра от моих. Улица князя Михаила с галереями и магазинами – это почтовая открытка, блестящая и ламинированная, праздничная конфета, которую предлагает тебе уличный продавец, или фокус, которым тебя заманивает уличный клоун. Направо – поворот на Калемегдан, налево – спуск по крутым улицам. Тебе хочется иметь тысячи глаз и тысячи ушей, чтобы увидеть и услышать этот Белград, и тысячи сердец, чтобы почувствовать его ритм и пульс. И безбрежную память, чтобы запомнить всех поэтов и князей, чьи имена стали именами белградских улиц, и даже тех, которые таковыми не стали.