Читать «Куры не летают (сборник)» онлайн - страница 199

Стихотворение, ясное дело, – не статья, а природа поэтического текста аккумулирует иные интеллектуальные и эмоциональные раздражители. Поэтому «На независимость Украины» – это всего лишь эпизод в сведении счетов Бродского с его жизненными реалиями и политическими убеждениями, которые он выводит на уровень эстетических. Шевченко и Украина, Кундера и Чехия вызывают у него сопротивление, поскольку содержание этих понятий не соответствует содержанию его истории. Полемика в Лиссабоне между Милошем и Бродским относительно Центральной Европы – еще одно подтверждение того, что Бродский не был приверженцем следования правилам хорошего тона (иногда его эмоции доминировали над здравым смыслом).

Наконец, надо заметить, что стихотворение Бродского, в сущности, является провокативным, а не полемическим (полемизировать тут с Бродским не приходится даже потому, что он закрывает за собой на все замки саму возможность полемики). Если это так, то поэт выразил коллективное бессознательное определенной части российской интеллигенции, которая занимает относительно Украины подобную позицию. К тому же реанимация таких настроений в теперешней России вышла на государственный уровень благодаря поражению и слабости европоцентричных украинских сил.

Частые посещения Италии открывали перед Иосифом Бродским панораму имперских артефактов травмированной истории с щербатым ртом Колизея, а также панораму Вечного, которое лишь отчасти заглядывает в Нью-Йорк, но постоянно прописано в Венеции с ее наводнениями, с ее стихией, кораблями, пирсами, портовыми кранами, запахами водорослей и криками чаек. Поэт, рожденный в Ленинграде, умерший в Нью-Йорке, нашедший вечный покой в Венеции, как-то причудливо нанизал эти города на нить своей биографии, ассоциируемой с архитектурой и водой, которая раскачивает не только причалившие яхты, но и ритмы истории, волнообразные синусоиды времени, судьбы поэтов и поплавки местных рыбаков.

Иосиф Бродский соткан из противоречий и в поэзии, и в жизни с ее поэтическими мифами, прощаниями и возвращениями, улицами и городами, русским словом и еврейской судьбой. «Меня упрекали во всем, окромя погоды» (я не стремлюсь обвинять поэта Бродского – лишь понять).

Когда его сын гостил в Нью-Йорке, Бродский перед тем, как повести всю компанию ужинать в китайский ресторан в Чайна-тауне (что было совсем близко от его Мортон-стрит), долго решал, ехать на машине или пройтись. Наконец, решили ехать. Но Бродский захотел сделать сыну прощальный подарок и, зайдя в магазин военной одежды, купил дорогую кожаную куртку американского летчика. И сын, и компания были весьма удивлены такой причудой (поскольку на те деньги можно было накупить ворох джинсов, кроссовок и футболок, чего, собственно, хотел и о чем просил сын). Однако Бродский, вручая фирменный пакет с курткой, сказал: «У меня такой куртки никогда не было, но я о ней мечтал».