Читать «Константин Бальмонт и поэзия французского языка/Konstantin Balmont et la poésie de langue française (билингва ru-fr)» онлайн - страница 67

Цветок, и воздух, смущенный эхом, То полный плачем, то полный смехом. Цветок нарцисса, и звук заветный, Ответом вставший, но безответный. Над глубью водной, мертво-зеркальной, Бесплодно стынет цветок печальный, Своим обманут прекрасным ликом, Не внемля внешним мольбам и крикам. А звук заветный, хотя и внешний, Навек пронизан тоской нездешней, Ревнует, молит, грозит, пророчит, И вот рыдает, и вот хохочет. Но нет слиянья для двух прекрасных, Мы розно стынем в терзаньях страстных. И гаснут звуки, и ясны воды В бездушном царстве глухой Природы. Une fleur, et l'air troublé par l'écho, Tantôt plein de rire et plein de sanglot. La fleur de Narcisse… et la voix profonde Qui sonne en retour, sans qu'on lui réponde. Sur une eau du soir, au mortel miroir, Vaine, et tristement, se fane une fleur. De son beau visage elle s'est leurrée, Sourde à la voix humble et désespérée. Et divin le son bien qu'extérieur Saignant à jamais son chargin d'Ailleurs, Supplie, et, jaloux, s'épuise à maudire, Sanglote, et soudain éclate de rire. Mais nulle alliance entre les deux Beaux. Nous tentons l'effort avec d'affreux maux… Et la voix s'éteint, tout comme l'eau pure Dans l'inanimée et sourde nature.

Traduit par Jean Chuzeville

Черемуха/Le jasmin

Черемухой душистой с тобой опьянены, Мы вдруг забыли утро и вдруг вступили в сны. И утро превратилось в моря без берегов, Моря плавучих тучек, ветвей, кустов, цветов. Цветы, деревья, травы, и травы, и цветы, Моря цветов и красок, любовь, и я, и ты. Лицо к лицу склонивши и руку в руку взяв, Мы вдруг прониклись счастьем легко дрожащих трав. Безмерным светом солнце светило с высоты, И было изумленье, восторг, и я, и ты. В нас царствовала вечность, в нас был короткий час, И утро вырастало для нас, для нас, для нас. Мы были два слиянья, два призрака весны, Черемухой душистой подсказанные сны. Du parfum des jasmins, enivrés l'un et l'autre, Le sommeil nous surprit ayant oublié l'aube. Et l'aube apparaissait comme une mer sans bords De nuages flottants, de rameaux et de fleurs; D'arbres, d'herbes, de fleurs, de fleurs, d'arbres et d'herbes; Fleurs et couleurs. — Amour! et ma forme, et la tienne. Face à face inclinés, et la main dans la main, Le frêle émoi des fleurs nous pénétra soudain. Le soleil ruissela des montagnes lointaines; Ivresse, enchantement, et ma forme et la tienne! En nous l'éternité vivait, cet instant doux. Le soleil renaissait pour nous, pour nous, pour nous! Nous étions deux reflets, deux fantômes de mai, Le rêve chuchoté du jasmin embaumé.