Читать «Исцеляющий вымысел» онлайн - страница 83

Она: Что тебе надо от меня?

Ульрих: Я хотел бы поговорить с тобой о чудовище из моего

сновидения. Она: Оно всегда готово прыгнуть тебе на спину.

В этот момент раздается внутренний голос, голос скептического

рассудка: «Вздор». На это женщина тотчас отвечает вопросом, адресованным Ульриху: «Как оно выглядит?» Она побуждает его

обратить внимание на образ прежде содержания. Необходимо смело

взглянуть ему в лицо, увидеть, кто говорит, иначе он увлечет тебя

словами.

Ульрих: Вид у него суровый, выражение лица мрачноватое.

Женщина: Назови его.

Ульрих: Я не знаю никакого имени.

Женщина: Дай ему имя. Любое имя.

Мрачный человек говорит: Нет смысла давать мне имя.

Ульрих: Я назову его Человек.

Мрачный человек говорит: Все это выдумки.

Этот краткий диалог уже в какой-то мере позволяет составить

представление о том, что нужно душе. Во-первых, диалог начинается

с вопроса, который душа задает о том, что нужно ему, Ульри-ху, как

будто в данном случае требуется, чтобы он разъяснил свои нужды

(подобно писателю, который «должен выяснить, как можно

приблизиться», поскольку Агата не может сообщить ему об этом).

Далее Агата хочет, чтобы наш хирург был точным, сформировал

точный образ своего внутреннего скептика и дал ему определенное

имя. (Отметим, что скептику позволено выражаться лишь в

косвенной речи.) Как и в других наших примерах, Ульрих

недостаточно ясно понимает, что от него требуется. Он называет

фигуру просто «.мрачноватой», сохраняя ее неопределенность, и

«Человеком», сохраняя се безличность, дистанцированность, анонимность. Человек символизирует Человечество, человека в

юности, но в данном месте Ульрих не в полной мере учитывает

наставление души и таким образом демонстрирует свой тайный

союз со своим внутренним, антипсихическим скептиком. Поэтому

его беседы с душой прекратились едва начавшись.

В мои задачи не входит составление с помощью этих примеров

общего заключения о душе. Я не использую их, чтобы подчеркнуть

эмпирический момент, например то, как душа говорит, что душа

знает, что ей нужно и что она непогрешима в своей «правоте», или

даже то, что голоса, которые говорят от имени души, и есть душа. В

этой связи я лишь хотел бы отметить, что я рассматриваю эти

голоса как голоса наших образов («образ есть психика», как сказал

Юнг), и поэтому услышать, что нужно душе, можно только с

помощью образов, которые апеллируют к нашим психическим

состояниям на сокровенном уровне. Более того, я рассматриваю эти

голоса как голоса преисподней, доносящиеся снизу голоса, inferiores, которые говорят вполголоса (sotto vore), и эта преисподняя, как

показано в моей работе «Сновидение и преисподняя», служит

преимущественно местом пребывания души. Inferiores — это

деймоны, которые обитают в нижних мирах. Для их обозначения

используется психологический термин «тень». Мы чувствуем себя

оскорбленными, униженными, пристыженными, когда эти фигуры

говорят о своих нуждах. Это связано не столько с тем, что они

побуждают нас совершать дурные поступки, сколько с тем, что мы

скрываем их существование, бесчестно обращаемся с ними, оскорбляем их тем, что не слушаем их, мало внимания обращаем на