Читать «Исцеляющий вымысел» онлайн - страница 41

патологическое событие, а патологизированный образ, тот образ, который, как сказал Лопес-Педраса, стал «невыносимым».

Если мы больны из-за этих невыносимых образов, то мы

выздоравливаем благодаря воображению: поэзия — терапия.

Знакомясь с историями на ранних этапах своей жизни, человек

использовал свое воображение как некую деятельность. Он может

не только размышлять о жизни, чувствовать ее, воспринимать, или

познавать, но и придумывать жизнь. И поэтому он сознает, что

воображение представляет собой место, в котором может

находиться некое бытие. Более того, ему известны

патологизирован-ные образы, фигуры фантазии, которые

характеризуются физическим уродством, глупостью, сексуальным

бесстыдством, насилием и жестокостью, всесильной красотой и

соблазнительностью. Терапия служит одним из способов

пробуждения воображения и его применения. В целом терапия —

это вид применения воображения. Она вновь подхватывает устную

традицию рассказа историй и заново придумывает жизнь.

Разумеется, для этого необходимо возвратиться к детству, поскольку детство — это место, в котором наше общество и каждый

из нас помещает воображение.41 Терапия должна заниматься

детской частью нашей психики, чтобы возродить и использовать

воображение.

Сторонники рационалистической, общественной теории сознания и

позитивистской теории человека утверждают, что здесь

присутствует слишком много фантазии, что такая терапия является

бегством от реальности и что задача терапии диаметрально

противоположна той, которую я обрисовал. Терапия, по их мнению, состоит в постепенном упорядочении воображения и его

использования для достижения реальных целей. Они считают, что

именно поглощенность фантазией делает мужчину или женщину

психически ненормальным. Реальности исчезают там, где

присутствует слишком много вымысла, смешанного с историей.

Но имагинативныс направления терапии, замечательное

исследование которых содержится в книге Мэри Уоткинс «Сны

наяву», обращаются непосредственно к фантазии. Они понимают в

буквальном смысле, что терапевты являются создателями вымысла.

К сожалению, такое понимание может привести к освобождению от

истории болезни как от чего-то внешнего и к забвению того, что эта

история также является плодом воображения и что все фигуры в

ней, включая вездесущие травматические фигуры (мама и папа), составляют не картины, врезавшиеся в память, а образы мемориа, в

которых отражаются архетипы, основатели моего генеалогического

мифа, которые по-прежнему вызывают в моей душе мифы и

фантазии. История болезни не служит местом идефиксов, от

которых следует избавиться; ее можно представить как сон наяву, который дарит нам столько же чудес, как и нисхождение в пещеру

дракона или прогулка в райских садах. Необходимо лишь читать

каждое предложение нашей жизни как метафору, рассматривать

каждую картину прошлого как образ.

И последнее: мы считаем, что история болезни в психологии

составляет подлинное психическое событие, неподдельное

выражение души, вымысел, созданный не врачом, а

историзирующей деятельностью психики, и что этот жанр рассказа