Читать «Исцеляющий вымысел» онлайн - страница 21

незначительны для души? Решение проблемы истории болезни в

этой статье опирается на исследование проблемы самоубийства: что

все-таки сообщает нам история болезни? Зачем нам вообще нужна

история болезни?

Мы будем тащиться по старым выбоинам до тех пор, пока проблема

будет находиться в пределах старых механистических

двойственностей души и мира, внутреннего и внешнего, психологического и медицинского. Вместо этого нам необходимо

распознать внутреннюю необходимость исторических событий в

самих событиях, когда «внутреннее» больше не означает нечто

личное, находящееся во владении самости, души или эго, и когда

внутреннее означает не узко очерченное место в субъекте, а

субъективность, присутствующую в событиях, и ту установку, которая интерио-ризирует эти события, погружается в них в

поисках психологических глубин.

Основная ошибка механистической теории в области психологии

состоит в изображении функций и действий в виде обособленных

друг от друга рабочих органов. Основная ошибка моих двух типов

«истории» состояла в этом механистическом разделении души и

болезни, причем болезнь в дальнейшем полностью закреплялась в

виде точных фактов. Это достаточно резко очерчено в предыдущем

абзаце. Ясное понимание истории болезни как точных фактов

позволило мне освободить историю души от посторонних примесей

для рассмотрения в ней только внутреннего, существенного и

символического.

Модель двух историй учитывает ошибку, о которой, я полагаю, должны знать историки. Я имею в виду ошибку буквального

понимания истории: то, что написано в истории, и есть то, что

действительно произошло, сообщение фактов, поддающийся

проверке отчет о действительных событиях в том виде, как они

произошли. Ален тоже делает эту ошибку, помещая всю историю на

одну сторону и всю беллетристику на другую. Это разделение

облагораживает историю болезни с помощью прозаической

реальности, которую затем приходится компенсировать за счет

акцентированного подчеркивания, как я это уже делал, того, что

история души обладает такой же реальностью: «они имеют

«названия» и «даты» ... походят на пограничные столбы...» После

точного описания внешнего я вынужден был точно описать

внутреннее и придать ему устойчивость.

Теперь я собираюсь исправить упомянутую оплошность, которая

состоит в том, что история болезни, независимо от того, насколько

«внешним» является ее стиль, также является способом действия

воображения. Необходимо пересмотреть историю болезни как один

из способов рассказа души о себе, как болезнь, и притом с историей.

Тогда мы можем рассматривать историю болезни как форму

вымысла, который получает точное изображение и не всегда

опознает себя в качестве такового, поскольку, как будет здесь

показано, этот вид точного изображения необходим душе. Душе

нужна своя, точная история болезни, дополняющая ее, когда она

участвует в жизни.

Прежде всего мы не можем противопоставлять внутреннюю

несомненность событий души потоку внешних событий. Все, что мы

говорим себе о наших «подлинных» сущностях и межевых знаках

души, в такой же мере подвержено разрушению, превратному