Читать «Живые не сдаются» онлайн - страница 40

— Шнель! Шнель!

Тех, кто отставал, молотили прикладами, дубинками. Кто падал от ударов, немедленно пристреливали.

Стрельба в хвосте колонны шла почти беспрерывно.

Но вот страшный путь кончился. Пленных остановили у массивной каменной арки.

От нее в обе стороны тянулся забор из колючей проволоки в четыре ряда, высотой около четырех метров. Внутри между стенами колючей изгороди проходила спираль Бруно.

Эсэсовцы отворили тяжелые ворота, и строй пленных поглотила огромная клетка из колючей проволоки, металла и гранита.

Ворота, скрипнув петлями, закрылись.

Так Иван Бакланов, Василий Садовой и Анатолий Салатов вошли в лагерь смерти Маутхаузен...

Во дворе узников пересчитали и втолкнули в подвальное помещение большого мрачного здания с решетками на окнах.

Утром стали куда-то уводить по три — четыре человека. Прошло часа полтора, и подвал опустел. В нем остались лишь трое: Бакланов, Салатов и Садовой. Они ещё не понимали, что здесь происходит: сортировка или уничтожение пленных. Возможно, их отправляют маленькими группами прямо в крематорий.

На пороге появился солдат. Приказал выходить,

Заключенных повели на второй этаж тюрьмы. У порога длинного коридора, по обеим сторонам которого шли двери, солдат заставил их раздеться догола. Затем открыл одну из дверей и втолкнул во внутрь.

В небольшой камере за столом сидел-молодой офицер. Рядом стоял второй, а возле стен — несколько солдат в перчатках-с увесистыми дубинками в руках. К узникам подошел один из солдат вместе с переводчиком.

— Расставь ноги... Подними руки... Открой рот...— командовал солдат и тщательно осматривал каждого.

После этой процедуры Бакланова подозвал сидевший за столом офицер.

— Звание?

— Младший лейтенант.

— Род войск?

— Артиллерия.

— Вероисповедание?

— Атеист.

На спину обрушился удар дубинки.

Офицер, будто ничего не случилось, по-прежнему спокойно спрашивал:

— Женат?

— Нет, — стискивая зубы, ответил Иван Иванович.

Снова спину обожгла боль.

— Как зовут жену?

Бакланов молчал. Он понял, что все эти вопросы задаются не ради ответов. Удары сыпались со всех сторон. Эсэсовцы словно забавлялись какой-то безобидной игрой.

То же самое повторили с Салатовым и Садовым.

Потом человек в чёрном халате простриг каждому машинкой-нулевкой полосу со лба до затылка и голыми их выгнали в коридор.

— Двадцатый блок! — крикнул вдогонку офицер.

— Что за блок? — спросил Бакланов идущего рядом переводчика.

Тот тихо ответил:

— Плохо. Но что поделаешь?..

Возле дверей камер стояли эсэсовцы. Они с тупым равнодушием хлестали плетьми, били дубинками, пинали ногами проходивших мимо них пленников. Палачи знали, что эти трое русских обречены на долгую мучительную смерть, что на их карточках уже стоит условная буква «К» (от немецкого слова «кугель» — пуля).

Открылась дверь одной из камер. Оттуда вытолкнули человека в форме эсэсовского солдата. Он был в помятом мундире, на плече болтался оторванный погон, второго не было. Лицо и руки солдата в ссадинах, в крови; пятна запекшейся крови виднелись и на мундире. Но лицо спокойное, мужественное.

Кто был этот солдат? За что палачи в таких же, как и он, мундирах истязали его? Может, он восстал против звериных законов в обращении с людьми? А может, это кто-то из русских, подобно Юрию Ткаченко, облачился в форму эсэсовца и боролся с врагами, находясь в их стане?