Читать «Живые не сдаются» онлайн - страница 39

— Откуда бежали? — спросил офицер.

— Зачем спрашиваете? Вам давно все известно.

— Куда бежали?

— Домой.

— Зачем бежали?

— Мы солдаты. А солдат в плену только и думает об одном: как бы убежать.

— Теперь мы вас отправим туда, откуда больше не убежите... Оттуда есть только один выход — через трубу крематория вместе с дымом. — Эсэсовец поглядел в заросшие жесткой щетиной бледные, со множеством ссадин, лица двух советских людей. — Вы знали, какая кара ждет вас за побег?

— Знали.

— Идите сюда, распишитесь.

— Незачем расписываться, — бросил Салатов. — Вы и без этой формальности можете нас расстрелять‚ так же, как расстреляли сотни тысяч других.

— О-о! Тогда можете идти, — улыбнулся офицер, кивнул головой на дверь, перед которой в две шеренги стояли солдаты.

Едва Бакланов и Салатов шагнули к выходу, на них посыпались удары. Словно набитые соломой мешки, летали они под ударами из стороны в сторону. Падать на пол им не давали — поддерживали кулаками, пинками, дубинками. Эта «забава» продолжалась минут пятнадцать.

Очнулись они уже в камере.

На другой день тюремщик крикнул через дверь:

— Приготовиться к построению!

Люди выходили из-камер, становились спинами вдоль стен длинного коридора.

— Гляди-ка, Иван, наш Василий! — крикнул Анатолий. — Вася!

Садовой оглянулся. И, не обращая внимания на тюремщиков, бросился к товарищам.

— Живой?!

— И вы живы?!

— Как видишь. Вчера чуть богу душу не отдали. За ночь отлежались...

Они стали рядом, локоть к локтю...

- 28 -

Как ни старались нацисты отгородить узников своих концлагерей от мира, как жестоко ни пресекали даже малейшие попытки распространения правды о событиях на фронтах — все было тщетно. Сквозь толстые стены казематов, через колючую проволоку доходили сообщения о разгроме фашистских войск на фронтах Великой Отечественной войны.

...Бакланова, Садового и Салатова снова куда-то везли.

В вагоне был полумрак, внизу грохотали колеса.

— Еще весной наши войска вышли на государственную границу с Чехословакией и Румынией. А недавно союзники форсировали Ла-Манш и высадились на побережье Франции, в Нормандии, — рассказывал один из пленных — высокий, с седыми висками, пожилой человек.

— Самое время для них, — заметил кто-то. — Боятся, что ничего не достанется в Европе.

— А не потому ли и нас отсюда увозят, что союзников побаиваются? Как бы, мол, не освободили пленных?

На третьи сутки пути, ночью, их разбудили удары в стенку вагона. Лязгнул засов, послышалась команда: «Выходи!»

От дверей тянулся метров на пятьдесят живой коридор из эсэсовцев. А дальше, на освещенной площадке, окруженные солдатами, уже стояли узники из других вагонов.

Едва первый узник ступил на землю, его свалили с ног ударом приклада в спину.

— Ауфштейн!

Он поднялся и, шатаясь, побрел сквозь строй эсэсовцев. Его хлестали плетьми, палками, железными прутьями.

Так встречали здесь каждого.

Наконец выгрузка пленных закончилась. Их построили, пересчитали и повели. Солдаты шли по бокам колонны, ведя в поводу овчарок. То и дело слышались окрики: